Сын Нептуна

Вид у Нико вовсе не был устрашающим. Тощий и неуклюжий в помятой черной одежде — как всегда, то, что он носил, выглядело так, будто он во всем этом спал.

Хейзел помнила, как увидела его в первый раз. Когда он впервые обнажил свой черный меч, она чуть не рассмеялась. Называл он свое оружие «стигийская сталь» и делал это с таким серьезным лицом, что даже смешно становилось. Этот худой белокожий парнишка казался никудышным бойцом. Она никак не могла поверить, что они — родня.

Но ее мнение о Нико быстро изменилось.

Перси нахмурился.

— Я… я тебя знаю.

Брови Нико взлетели вверх.

— Знаешь? — Он посмотрел на Хейзел в ожидании объяснения.

Хейзел помедлила. Что-то в реакции брата насторожило ее. Он изо всех сил старался показать, что ничего не случилось, но она заметила, что когда брат увидел Перси, то он впал в панику. Нико знал Перси. Она была в этом уверена. Почему он делает вид, будто это не так?

Хейзел заставила себя заговорить.

— Понимаешь… Перси потерял память. — Она рассказала брату, что произошло после появления Перси у ворот.

— И вот, Нико… — осторожно продолжила она, — я подумала… ну, ты ведь много путешествовал. Может, ты встречался с полубогами вроде Перси раньше или…

Выражение лица Нико стало мрачным, как Тартар. Хейзел не могла понять почему, но уяснила: тему разговора надо поменять.

— Эта история об армии Геи… — сказал Нико. — Ты предупредил Рейну?

Перси кивнул.

— Кстати, а кто такая Гея?

У Хейзел во рту пересохло. От одного только имени… Она изо всех сил старалась не упасть — колени у нее подгибались. Она вспомнила мягкий сонный голос женщины, сверкающую пещеру и ощущение, будто ее легкие наполнились густой черной нефтью.

— Она богиня земли. — Нико посмотрел на землю, словно та могла подслушать его. — Старейшая из богинь. Большую часть времени она погружена в глубокий сон, но она ненавидит богов и их детей.

— Мать-земля — она что, злобная?

— Очень, — мрачно ответил Нико. — Она убедила своего сына титана Кроноса… то есть я хотел сказать Сатурна… убить его отца Урана и захватить власть в мире. Титан правил долго, а потом его дети, боги Олимпа, свергли его.

— Кажется, история знакомая… — Голос Перси звучал удивленно, словно старые воспоминания частично всплыли на поверхность. — Но вот про Гею я ничего не слышал.

Нико пожал плечами.

— Она взбесилась, когда власть взяли боги. Она взяла себе нового мужа — Тартара, духа бездны, — и породила новую расу гигантов. Они попытались уничтожить гору Олимп, но боги, в конечном счете, взяли над ними верх. По крайней мере… в первый раз.

— В первый раз? — переспросил Перси.

Нико посмотрел на Хейзел. Наверно, он не стремился пробуждать в ней чувство вины, но она ничего не могла с собой поделать. Если Перси узнает о ней правду… тот ужас, что она натворила…

— Прошлым летом, — продолжил Нико. — Сатурн попытался вернуться. Случилась вторая война титанов. Римляне из лагеря Юпитера взяли штурмом его штаб-квартиру на горе Отрис по другую сторону залива и уничтожили его трон. Сатурн исчез… — Он помедлил, глядя на Перси.

У Хейзел возникло впечатление, что ее брат нервничает, опасаясь, как бы к Перси не вернулась память.

— Так вот, — вновь заговорил Нико. — Сатурн, вероятно, снова рухнул в бездну. Мы все решили, что война закончилась. Но похоже, что поражение титанов рассердило Гею. Она просыпается. Я слышал, что гиганты начинают возрождаться. Если они собираются снова бросить вызов богам, то, возможно, начнут с уничтожения полубогов…

— Ты говорил об этом Рейне? — спросил Перси.

— Конечно. — Нико выпятил челюсть. — Римляне мне не доверяют. Вот почему я надеялся, что она прислушается к тебе. Дети Плутона… я не обижаюсь, но они считают, что мы даже еще хуже, чем дети Нептуна. Мы приносим несчастье.

— Но они же позволили Хейзел остаться здесь, — заметил Перси.

— Это другое дело, — сказал Нико.

— Почему?

— Перси, — вмешалась Хейзел, — понимаешь, гиганты — это еще не самое плохое. Даже… даже Гея — не худшая проблема. Наша главная проблема — это то, на что ты обратил внимание, сражаясь с горгонами: они не умирают. — Она посмотрела на Нико. Она теперь опасно приблизилась к собственной тайне, но Хейзел почему-то доверяла Перси. Может, потому, что он тоже был чужаком, может, потому, что он спас Фрэнка в реке. Он заслуживал правды: должен был знать, что им предстоит.