Draco Veritas

* * *

Совершенно обессилевший, Гарри брел по длинному коридору, ведшему в заброшенный арсенал. Он ходил сюда каждую пятницу в шесть часов, за час до обеда. Дамблдор показал ему эту дорогу в первый день учебы. Ему и Драко. Пыльные стены — ни гобеленов, ни украшений. Шаги гулко отражались от каменных стен, и это эхо заставляло Гарри чувствовать себя удивительно одиноким. Он со всеми остальными проторчал у лазарета почти полчаса, пока мадам Помфри не отправила гриффиндорскую команду восвояси. Он пробежался по замку, но Гермиону так и не нашел, а потом пришло время, когда им с Драко нужно было идти, и теперь в груди Гарри ныло из-за того, что он не встретился с ней. Ему так хотелось, чтобы она была рядом, — особенно после всех этих событий… Но он понимал, что не имеет права требовать от нее компании — после того, как он начал так себя вести. Ему ужасно хотелось дать ей понять, как много она для него значит…. — но он не мог; он чувствовал, что она отдаляется от него, и казалось, не было ничего, что он должен или мог бы сделать, чтобы избежать этого. Тоска неизбежной потери парализовала все его чувства.

И вот он уже добрался до деревянной двери — старой, растрескавшейся. Он толкнул ее, она распахнулась и Гарри вошел внутрь и аккуратно прикрыл за собой дверь.

Он стоял в овальной комнате с высокими окнами и решеткой футах в двадцати над головой — в совершенно пустой комнате, если не считать длинного стола вдоль одной из стен. На стенах в стеклянных футлярах висели мечи и щиты, топоры и копья, всевозможное магическое оружие. Сейчас им никто не пользовался. В сумрачном свете уходящего зимнего дня, лившегося сквозь зарешеченные окна, плясали пылинки.

В луче голубоватого света, прислонившись к столу, склонив голову, стоял Драко — то ли погруженный в мрачные размышления, то ли просто усталый. Terminus Est во всей своей серебрящейся красе лежал на столе у него за спиной, рисунки и надпись на клинке горели подобно огненным письменам. Тусклый робкий свет, касаясь волос Драко, превращал их в перламутр.

Он все еще не переоделся, его зеленая квиддичная мантия казалась почти черной.

— Здорово, Малфой, — приветственно произнес Гарри.

Драко поднял голову. По обе стороны его рта залегли тени, глаза темно поблескивали.

— Давай сюда, Поттер.

— С ней все в порядке. Ты вроде хотел знать…

— Она очнулась?

— Нет. Пока нет, — Гарри прошел в середину комнаты. — Слушай, начет того, что случилось на поле…

 — Ах, да… — бесцветным голосом произнес Драко. — Я извиняюсь…

— Малфой, — Гарри протянул руку и кончиками пальцев, — я тут подумал… нам надо остановиться.

— Что? — Гарри почувствовал, что глаза Драко метнулись к лежащему мечу. — Остановить тренировки? Почему?

— Нет, я не об этом, — Гарри убрал руку с плеча и коснулся эфеса висящего у него на поясе меча. Ощутил эту приятную тяжесть. — Я про вражду. Надо кончать с этой показной ненавистью. Если бы это произошло на поле… если бы мне пришлось бы тебя толкнуть, а ты бы все равно стоял на своем, я бы не знаю, что бы я делал…

— Мы не можем, — возразил Драко, — не можем остановить вражду, ведь Дамблдор сказал…

— Да я знаю, знаю… Но мы можем пойти к нему и все объяснить.

— Объяснить? Что объяснить? Что нам больше не смешно и не прикольно? — в голосе Драко слышалась горечь. — Что там мы себе думаем — не имеет никакого значения. От тех, кому многое дано, многого и ждут, — кажется, он сказал что-то в этом роде?

— Что-то я не чувствую у себя этого «многого», — заметил Гарри с внезапно вспыхнувшей горечью, и Драко впервые поднял на него взгляд — темные серые глаза в обрамлении черных ресниц. У него был почти рассерженный вид.

Гарри взял себя в руки:

— Да, это правда, у меня есть многое… Гермиона… и Сириус, и Рон.

— А я было подумал, — богатство, известность, слава…

— Еще бы ты о другом подумал.

Драко улыбнулся — слабо, но искренне:

— Боже, оскорбления!… ты же всегда знаешь, что тебе это не по плечу…

Гарри пожал плечами:

— Ну, так что — будем тренироваться или займемся заданием Люпина? Выбирай.

— Хочу тренироваться, — Драко вытащил из-за спины меч. Слабый свет скатился по клинку и скользнул на позолоченную рукоятку, инкрустированную черными камнями, замерев на надписи вдоль эфеса: Terminus Est.