Золото бунта, или Вниз по реке теснин

— Сука, — сказал кто-то из бурлаков.

— А парня-то женить хотели сразу после сплава. И тогда Довмонт сказал сыну: я с тобой на барке пойду. Сумею, мол, доведу барку, не убью. Оба живы останемся, бесу не дадимся. А потом ты женишься, и рассыплется проклятье. Сын туда-сюда, а Довмонт непреклонен. И взошел-таки на барку вслед за сыном, встал на скамейку. Только встал и вдруг говорит бурлакам да подгубщикам: хотите целыми дойти — молчите всю дорогу. Чтоб ни звука, ни вздоха. Так и отвалили. И дошли ведь до Оханска, и парень опосля женился, и Довмонт еще долго в скиту под Крестовой горой прожил.

Платоха замолчал.

— И все, что ли? — удивленно спросил кто-то. — А наука-то где?

— А наука в том, что сбылось ведьмино проклятье. Довмонт как встал на скамейку — так и ослеп начисто. Не увидел больше света белого. И ничего о том ни сыну, ни кому другому не сказал, чтобы сын его место не занял и не убился. Довмонт барку по памяти, по шуму воды провел. Потому он и приказывал всем молчать. И никакой чертовщины. Вот она, сплавщицкая наука. Поняли?

— Может, твой Довмонт и не был колдуном, — вдруг ломким, высоким от волнения голосом заговорил бурлак из молодых, — только есть бесовство на сплаве, есть! Я сам видел! Я четвертый раз уже хожу, знаю! В позапрошлый год шел я на барке Тимошки Колобова из Косого Брода. Слышали про такого? Прозвище у него еще было — Могилка. И уж не ведаю, чем наш Могилка бога прогневил… На второй день за камнем Гамаюном встали мы на хватку ото всех отдельно — так вышло. Утром отвалили как обычно. Бежим — и все вокруг не то! Вроде — то, а не то! И скалы вроде похожи, а не те, и ни единой деревни на берегу, ни единого человека, ни одной барки ни спереди, ни сзади… Одни мы на реке! Бежим, бежим, бежим — а у самих волоса дыбом! Где мы? Как здесь очутились? Как выбраться? Тишина! Страх божий! Так до сумерек и неслись. Схватились вечером, всю ночь молились. И как рассвело, увидели — стоим мы за камнем Гамаюн на вчерашнем месте! Вот так, братцы!

— Это вы на оборотную реку попали, — вдруг скрипучим, не своим голосом заговорил подгубщик Логин. — Есть эта оборотная сторона — бесова сторона божьего мира… Повезло вам еще, что выбрались. Как-то переворотило вас назад без вреда. А бывает, что и остаются там люди насовсем, пропадают. Или же возвернутся — да лучше бы там оставались. Звери зверьем явятся или ума решатся. Опасно это — на оборотную сторону смотреть…

— А ты смотрел?

— Смотрел единожды, — неохотно признался Логин. — Дурак был…

— И как смотрел? — вскинулись бурлаки. — Чего видел?

— Неохота, братцы, вспоминать.

— Дуди уж, коль в губы взял…

— До Пугача еще со мной то приключилось… Варнак какой-то, каторжанин беглый, за корку хлеба отдал мне бумажку с заговором. Надо в полночь встать на переборе спиной против теченья, нагнуться так, чтоб макушка в воду ушла, меж ног своих назад смотреть и заговор читать. Тогда увидишь оборотную реку.

— И чего, читал ты? Увидел?

— Залез в перебор, нагнулся, прочел заговор, глянул…

— Да не тяни душу! — рассвирепели бурлаки.

— Увидел барку свою, на которой шел… Она зачалена неподалеку была… Только не барку… Не барка была зачалена… Ну, увидел я, что вместо барки моей у берега зачален огромный гроб! Чуть я не захлебнулся…

— И к чему это? — недоверчиво спросили у Логина.

— К тому, что следующим днем барка моя убилась. И все, кто шел на ней, потонули.

— А ты?

— А я в ту же ночь со сплава сбежал. Потому и жив.

Бурлаки молчали, раздумывая.

— Я тоже слыхал про оборотную реку, — сказал еще один бурлак. — Говорят, бывали сплавщики, что плавали по ней. И кто проплывет той рекой — многое о своей жизни узнает тайного… Иные сплавщики черту душу отдавали, чтобы проплыть по оборотной Чусовой. Потому как для сплавщика на той оборотной стороне только те скалы стоят, на которых он в жизни своей барки убивать будет. Вот сплавщик эту тайну вызнает — и те заповеданные скалы трижды бережно обходит.

— Бесова насмешка это — сплавщицкую тайну на оборотной реке искать, — возразил Логин. — Не помогает, даже хуже. Потому как ежели сплавщик вызнает, какой скалы ему бояться, значит, убьется он на Неназванном Бойце.

— Что за боец такой?..

— Да вот такой… То есть, то нету… То здесь, то там… Где хошь объявится в самый жуткий миг. Блуждает он по реке. Из одного бойца в другой превращается. Ныряет с нашей стороны на оборотную и обратно. Он все одно сплавщика подкараулит и встанет на пути — не отгребешь от него, не ускользнешь.