Закат цвета индиго

– А почему ты Мише не позвонила? Он же рядом был.

– Я не решила, стоит ли вмешивать в это дело милицию. То есть демонстративно. Он же пришел бы с нарядом, ты один у них узнаешь больше, чем они сказали бы в отделении. Миша и так что-то, видимо, нарушил, когда по моей просьбе ключ дал. А так они даже не знают, что он милиционер. Он же не в форме.

– Разумно. И вообще ты молодец. Нет, я серьезно. Просто не ожидал. Честно говоря, я вообще такого дикого поворота не ожидал, когда путал тебя в это дело. Если бы в моей пустой голове подобное предположение возникло бы, я бы ни за что… Никогда. Ты мне веришь?

– А кому мне верить, скажи, пожалуйста. Но главный мой спаситель все-таки Чарли. Мы его подвиг отпразднуем с подарками. Дома, конечно. А пока прошу доставить нас в квартиру с почестями и успокоительными средствами в виде валокордина, еды, питья и ванны. И пока ты будешь за нами ухаживать, я расскажу тебе, что запомнила из мемуаров этих приятелей. Интересно, а как ты им представишься? Как есть?

– Ну конечно. Скажу, что охочусь за кем-то из посетителей этой квартиры. Допустим, по поводу долга. А там – как пойдет.

ГЛАВА 9

Женя не пошла на занятия. Ей было не до музыки, не до подруг, не до чтения. Она не подходила к телефону, слонялась без толку по комнатам и не представляла себе, что такое невероятное должно случиться, чтобы к ней вернулся интерес к жизни. Ей не нужно было вспоминать то кошмарное утро, Артема в чужой машине, с чужой девицей, прижимающейся к нему. Она носила это воспоминание, как опухоль, как мешок с камнями, как боль без конца и края. Только тетрадка со стихами не раздражала ее зрение. Женя открыла ее на чистой странице, не раздвигая штор, не зная, что именно хочет написать, просто следила за своей рукой, набрасывающей слова на листе. Потом прочитала отстраненно, как будто написала не она.

• Ты не умеешь быть другим,
• А я тебя не заставляю.
• Воспоминаньям дорогим
• Я перемен не позволяю.
• Не позволяю новых слов,
• Перемещений Зодиака.
• Пугаюсь незнакомых снов
• Непредсказуемого мрака.
• Все было раз и навсегда.
• Любую фальшь отброшу чутко.
• Пусть опьяняет резеда,
• А я – всего лишь незабудка.
• Твоя улыбка и привет —
• Мое сокровище и счастье.
• Прости мне мой наивный цвет,
• Тобою вызванный отчасти.
• Я побледнею, может быть,
• Когда ты мило удалишься.
• Но цвет мечты не изменить,
• С которой вянешь и пылишься.
• От звонка в дверь Женя вздрогнула. Мама, что ли, ключи забыла. Она открыла дверь, и сердце ее стало таять. На пороге стоял Артем.

– Ты что, нарочно трубку не берешь? – удивленно спросил он.

– В общем, да. Одной хотелось побыть.

– Я помешал?

– Ты – нет.

– Слушай, давай кофе попьем, я тебе расскажу, какую дурацкую ночь я провел на даче Лешки Ветрова. До сих пор отоспаться не могу.

Они прошли на кухню, Артем стал в подробностях рассказывать о своем ночном путешествии, о перемещениях каких-то девиц и обнаружил, что подробностей-то он как раз и не помнит. Проспал, видимо.

– Но самое интересное. Там была Инесса такая. Ну, ясно какая. Так она же попросилась, чтоб я разрешил ей немного поспать в нашей квартире.

– Ты что?

– И бабушка так сказала. Но я же не откажу неместному, нетрезвому человеку. Короче, мне кажется, она храпит. Я у себя в комнате слышал, как гостиная немножко содрогалась…

– А бабушка?

– Бабушка содрогается до сих пор. Я эту Инессу выпроводил, до тебя не дозвонился и вот, приехал. Ты случайно не обиделась?

– Нет, совершенно случайно.

– Правда?

– Еще бы.

Женя гладила русые волосы Артема, чувствовала его руки, губы, родной запах и понимала, что невероятное чудо, которое она не могла себе представить полчаса назад, произошло. Он просто пришел. И он такой, как всегда.

* * *

– Приветствую тебя, Паша, – бодро произнес Сергей, появившись на пороге следователя Калинина. – Не знаю, сохранились ли здесь, во глубине сибирских руд, воспоминания об убийстве Вадима Коркина, но я полон желания поделиться с вами своей скромной информацией.

– Ну! – без лишнего красноречия Павел Иванович кивнул Сергею на стул. – Валяй. Была бы у нас память, мы бы, конечно, здесь не сидели. Мы бы бегали по городу с высунутыми языками, аки бобики, и доили бы частных лохов.