Message: Чусовая

В 1719 году была принята знаменитая Берг-привилегия, гласившая: «Соизволяется всем, и каждому даётся воля, какого бы чина и достоинства ни был, во всех местах, как на собственных, так и на чужих землях, искать, копать, плавить, варить и чистить всякие металлы, сиречь золото, серебро, медь, олово, свинец, железо, а также и минералов». Берг-привилегия означала провозглашение «горной свободы» — то есть независимости собственности на недра от собственности на территории.

На практике провозглашение «горной свободы» означало, что любой человек, даже крепостной крестьянин (если у него найдутся на это средства), мог отыскать месторождение, подать на него заявку и построить на нём собственный завод. Государство узаконило квоту, по которой заводу полагались земли в радиусе 30 вёрст. (Правда, если отыскивались месторождения золота или серебра, то земли и заводы отнимались в казну. Так случилось с Колывано-Воскресенскими заводами Демидовых на Алтае.) А у Строгановых на Чусовой земли «поплыли из-под ног» во все стороны. И всё было по закону!

Екатеринбургский краевед И. Гладкова в книге «25 екатеринбургских тайн» (2004) пишет: «…старую „Охранную грамоту" Строгановых решили оспорить баснословно разбогатевшие на кладах Уральских гор и уже владевшие несколькими металлургическими заводами Демидовы. И когда они начали строить ещё заводы на реках Ревде и Шайтанке, А. С. Строганов подал прошение в Берг-коллегию с жалобой, что строительство ведётся на его земле, что по „Охранной грамоте" все земли по Чусовой со всеми притоками и речками от устья до истоков принадлежат семье Строгановых. Вердикт, который вынесла Берг-коллегия, свидетельствовал, что не все писанные государем законы вечны, и закрепил за Строгановыми только земли в районе реки Билимбай». В данном случае И. Гладкова чересчур упрощает ситуацию.

Чтобы как-то выйти из щекотливой ситуации, государство изобрело новую форму собственности — «посессионное владение». Оно было введено в практику указом от 1721 года. Это было нечто вроде аренды, когда имущество одного хозяина без его согласия передавалось в аренду другому лицу по решению третьего лица (то есть государства). Государство контролировало правильность, рациональность и рентабельность ведения дел на «посессионных» заводах. Священник и краевед А. Топорков в 1892 году писал о таком заводе (применительно к Шайтанскому заводу на казённых землях): «…отведённые ему земли и леса считаются казёнными и только состоят в бессрочном пользовании заводовладельцев, не составляя полной их собственности. По условиям владения землями, заводское действие не должно уменьшаться ни в количестве, ни в качестве; для увеличения же его требуется разрешение горного начальства. Владельцы, пользуясь для горных промыслов растущим на отведённых им землях лесом, должны производить рубку под контролем того же горного начальства; наконец, в случае прекращения заводского действия, казна может отобрать данные от неё пособия землёю и лесом».

На Чусовой «посессионными» заводами были заводы «посессионных» горных округов — Верх-Исетского, Сысертского, Нижнетагильского, Ревдинского и Шайтанского. То есть все заводы, которые принадлежали не казне и не альянсу Строгановых, Голицыных, Шаховских, Шуваловых.

Казуистическая «посессионная» форма владения волей-неволей заставляла государство участвовать в горнозаводской политике, причём не только юридически, но и практически. Какой заводчик станет вкладывать капитал в дело, которое ему не принадлежит? И государство было вынуждено «вкладываться» вместе с заводчиком, чтобы «снять финансовые риски». Поэтому никто из заводчиков, кроме Строгановых, не был хозяином своего производства в полном смысле этого слова. И Демидовы, и Яковлевы, и Турчаниновы, и все другие владели заводами — но не землёй, на которой заводы стоят (будто бы заводы можно взять да и перенести на другое место, как шахматную фигуру с квадрата на квадрат). Земельными наделами, лесными дачами и прочими территориями (а также и крепостными крестьянами, которые в общем тоже были частью «земли») заводчики пользовались только «посессионно» и по квоте, которую устанавливал закон.

Может быть, от такой запутанной системы владения и происходит неискоренимое и ныне сращение бизнеса и государства? Слишком сложны «правила игры», слишком уязвимы позиции «фаворитов», слишком много возможностей реванша у аутсайдеров… Как делать дело без протекции автора этой зыбкой конструкции прав на собственность?