Message: Чусовая

Мамину-Сибиряку по праву принадлежит честь открытия в русской литературе темы горнозаводского Урала.

Дмитрий Наркисович Мамин-Сибиряк

Дмитрий Мамин (1852–1912) родился в Висимо-Шайтанском заводе (ныне посёлок Висим на реке Межевая Утка). Отец его был небогатым заводским священником. Бедность вынудила его отправить 14-летнего сына на обучение с полным пансионом в духовную семинарию в Пермь. Там Дмитрий проучился шесть лет. Затем он поступил в Медицинскую академию в Петербурге, решив не продолжать карьеру священнослужителя. Проучившись в академии четыре года, он по болезни оставил её и поступил в университет на юридический факультет. Но там ему удалось проучиться только год. Умер отец, надо было содержать семью, и Дмитрий Наркисович вернулся на Урал.

С 1878 года он жил в Екатеринбурге. До 1882 года он добывал средства к существованию частными уроками. Ещё в Санкт-Петербурге последние три года он подрабатывал репортёром, опубликовал несколько рассказов в газетах и журналах. В Петербурге Мамин- Сибиряк начал писать свой первый роман «Приваловские миллионы». За пять лет никому не ведомой работы он создал ещё несколько произведений. В 1882 году в журнале «Дело» был опубликован его рассказ «В камнях». Рассказ был подписан псевдонимом «Сибиряк». Успех публикации окрылил молодого писателя. Он бросил уроки и с 1882 года начал жить только литературным трудом. Одно за другим выходят его многочисленные произведения — рассказы, очерки, повести, романы («Горное гнездо», «Дикое счастье», «Три конца», «На улице», «Золото», «Хлеб», «Именинник», «Жилка»), Литература даёт Мамину-Сибиряку достаточные средства к существованию. Мамин-Сибиряк не вошёл в число литературных лидеров своего времени, какими были Толстой, Достоевский, Лесков, Чехов, Куприн, Андреев, Короленко. Но умеренный литературный успех вполне соразмерен масштабам его дарования. Мамин-Сибиряк — классический тип бытописателя. Отличное знание среды, умение выстраивать характеры и сюжет полностью удовлетворяет запросам той области литературы, где вопросы человеческого бытия, философских конфликтов и психологической глубины не поднимаются. Темой своей Мамин-Сибиряк избрал жизнь горнозаводского Урала, практически не известную в России, и это обусловило устойчивый читательский интерес к его произведениям. В 1892 году Мамин-Сибиряк был награждён золотой медалью Петербургского комитета грамотности.

В 1891 году он переехал в Петербург, где жил и работал до своей смерти. Умер он в 1912 году и был похоронен на Никольском кладбище Александро-Невской лавры. В советское время творчество Мамина-Сибиряка стали преподносить как образец критического реализма в русской литературе (что вполне соответствует действительности). Многочисленностью переизданий и большими тиражами его произведениям была обеспечена долгая жизнь. В 1932 году прах Д. Н. Мамина-Сибиряка был перезахоронен на Волковском кладбище города Ленинграда.

«Чусовская» линия произведений Мамина-Сибиряка включает в себя несколько художественно-документальных очерков и рассказов: «Русалки», «На реке Чусовой», «В камнях», «Бойцы». В посёлке Висим в 1959 году был открыт литературно-мемориальный музей Д. Н. Мамина-Сибиряка (филиал Нижнетагильского музея-заповедника горнозаводского дела Среднего Урала). В посёлке установлен памятник Дмитрию Наркисовичу. Памятник писателю стоит и на «Плотинке» в Екатеринбурге, и возле здания бывшей семинарии в Перми.

«ВООРУЖЁННЫМ ВЗГЛЯДОМ…»

Но Чусовая несла на себе не только «железные караваны». Плыли здесь и утлые лодки со старинными академиками со шпагой на боку, в обсыпанных мукою париках, в треуголках и камзолах. Плыли учёные иностранцы с медными подзорными трубами и толстыми бюварами, в которых по кармашкам были рассованы бутыли с серной кислотой, увеличительные стёкла и записные книжки в кожаных переплётах. Плыли русские горные инженеры в потёртых мундирах, поставив под скамью окованные жестью ларцы для образцов и прислонив к борту побитое кайло рудокопа. Чусовую изучали. Нет, изучали весь Урал — и потому Чусовую в первую очередь.

Уже Иван Грозный негодовал на то, что ему приходится дарить Строгановым земли, о которых он почти ничего не знает. И в 1552 году государь «велел землю измерить и чертёж всему государству зделать». Этот «Чертёж всему Московскому государству» (или «Большой Чертёж») оказался столь велик, что его составили только к 1600 году — уже ко времени царствования Бориса Годунова. Именно его рассматривает царевич в драме Пушкина «Борис Годунов»: