45  

Когда Тарика в очередной раз выставляли из кухни, Лейла не удержалась, украдкой глянула на него. Ее взгляд мама заметила (хотя Лейла как ни в чем не бывало ссыпала в миску с подсоленным йогуртом огурцы) — и всепонимающая улыбка тронула ее губы.

Мужчины накладывали себе еды и выходили во двор. Как только они удалились, женщины расположились на полу в гостиной у заставленной яствами скатерти.

Когда с едой было покончено и настало время пить чай, Тарик слегка мотнул головой и выскользнул за дверь.

Через пять минут Лейла тоже вышла.

Тарик ждал ее на улице, дома за три от них, — с сигаретой в зубах подпирал стену возле узкого прохода между двумя дворами и напевал старинную пуштунскую песню из репертуара Устада Аваль Мира.

  • Да зе ма зиба ватан,
  • Да зе ма дада ватан.
  • (Это наша прекрасная родина,
  • Это наша любимая родина.)

Курить он начал, когда связался с этой своей новой компанией — брюки со стрелками, рубашки в обтяжку, — Лейла терпеть этих парней не могла. Наодеколонятся, сигареты в зубы — и шляться по улицам, самодовольно улыбаясь, отпуская шуточки, цепляясь к девушкам. Один из его новых друзей, чем-то похожий на Сильвестра Сталлоне, даже требовал, чтобы его называли Рембо.

— Мама тебя убьет, если узнает, что ты куришь. — Прежде чем скользнуть в тупичок, Лейла хорошенько осмотрелась.

— А она и не узнает. — Тарик посторонился. — Ты, что ли, ей расскажешь?

Лейла топнула ногой:

— Доверив свою тайну ветру, не вини деревья.

Тарик улыбнулся, приподняв бровь:

— Кто это сказал?

— Халиль Джебран[40].

— Все-то она знает.

— А ну дай сигарету.

Тарик покачал головой и заложил руки за спину. Новая поза: спиной к стене, руки сзади, во рту сигарета, нога небрежно выставлена в сторону.

— Не дашь?

— Тебе курить не пристало.

— А тебе пристало?

— Зато девушкам нравится.

— Каким еще девушкам?

— Они говорят, это привлекает.

— Ничего подобного.

— Нет?

— Уверяю тебя.

— Так девушкам не нравится?

— У тебя вид, как у полоумного, у хила.

— Ты меня просто убиваешь.

— Так что за девушки-то?

— Ревнуешь?

— Интересуюсь из вежливости.

— Нам нельзя быть вдвоем. — Тарик закурил еще сигарету и скосил глаза. — Наверняка сейчас судачат о нас.

У Лейлы в ушах зазвучали мамины слова: «Представь, что у тебя в руке птичка-майна. Стоит чуть разжать кулак, и она — раз! — и улетела». Она ощутила укол совести. Но угрызения мигом сменила радость. Ведь Тарик сказал нас. И как сказал! Просто мороз по коже. И он не хотел этого говорить — само вырвалось. Значит, что-то между ними есть.

— И о чем они судачат?

— Что мы плывем в лодке по Реке Греха, — серьезно произнес Тарик. — И жуем при этом Пирог Дерзости.

— А ниже по течению нас поджидает Рикша Злонравия? — подхватила Лейла.

— С Курмой Святотатства наготове.

Они засмеялись.

— Тебе идут длинные волосы, — заметил Тарик.

Хоть бы не покраснеть, подумала Лейла.

— Решил сменить тему?

— А какая у нас была тема?

— Пустоголовые девушки, которые находят тебя привлекательным.

— Ты же сама знаешь.

— Что я знаю?

— Для меня существуешь только ты.

У Лейлы закружилась голова. Но на лице у Тарика, как назло, ничего прочитать было невозможно — тупая веселая ухмылка и прищуренные грустные глаза.

А истина где — посередине?

Тарик затоптал сигарету здоровой ногой.

— Что ты думаешь насчет всего этого?

— Насчет праздничного ужина?

— И кто у нас полоумный? Насчет моджахедов.

— А-а-а.

Она принялась пересказывать слова Баби насчет неравного брака оружия и самолюбий, как вдруг от их дома донесся шум какой-то возни, вскоре сменившийся руганью и криками.

Лейла сорвалась с места. Тарик похромал за ней.

Понося друг друга последними словами, по земле катались двое мужчин. Рядом с ними валялся нож. В одном из дерущихся Лейла опознала человека, который недавно с жаром рассуждал о политике. Вторым был тот, кто заправлял шампурами. Их пытались разнять. Баби стоял в стороне — у стены, рядом с плачущим отцом Тарика.

Оказалось, любитель политики, пуштун по национальности, обозвал Ахмада Шах-Масуда «предателем» — тот в восьмидесятых «заключил сделку с Советами». Повар (таджик) потребовал взять эти слова обратно. Пуштун отказался. Тогда таджик заявил, что Масуд Масудом, а вот сестра пуштуна точно давала советским солдатам. Завязалась драка. Кто-то (до сих пор неясно кто) обнажил нож.

  45  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×