Тысяча сияющих солнц

Тарик смолк. Сверху доносились глухие удары — Залмай швырял мячик в стену.

— Я думала, ты умер, — выдавила Лейла.

— Знаю. Ты мне сказала.

У Лейлы перехватило горло.

— Этот человек... — вымолвила она, откашлявшись, — ну, который принес весточку о вас... у него был такой честный вид. Я ему поверила. Я была одна на всем белом свете, и мне было так страшно. Вот я и пошла за Рашида. Иначе...

— Не надо, — мягко сказал Тарик. Ни тени упрека не чувствовалось в его словах. Будто и не было ничего.

— Надо, Тарик. Ведь была и еще причина. О ней ты ничего не знаешь. Я обязана тебе сказать.

— Ты тоже сидел и говорил с ним? — спросил Рашид у Залмая.

Мальчик замялся. Как бы не сболтнуть опять лишнего. А то вон оно как все обернулось.

— Сын, я задал тебе вопрос.

Залмай сглотнул.

— Я был наверху, играл с Мариам.

— А мама?

Залмай умоляюще-виновато поглядел на Лейлу. Глаза его были полны слез.

— Все хорошо, Залмай, — ровно сказала Лейла. — Говори правду.

— Мама была внизу. Говорила с этим мужчиной.

Голосок тонкий-тонкий.

— Понятно, — сказал Рашид. — На пару бабы орудовали.

— Хочу встретиться с ней, — прошептал Тарик. — Хочу ее видеть.

— Обязательно, — сказала Лейла. — Уж я постараюсь.

— Азиза, Азиза, — с улыбкой повторил Тарик, как бы пробуя слово на вкус. — Какое красивое имя.

— И девочка красивая. Сам увидишь.

— Просто не могу дождаться.

Почти десять лет прошло. Как они встречались в тупичке, как целовались тайком! А какая она теперь в его глазах? По-прежнему красивая? Или он видит в ней постаревшую, опустившуюся, пугливую женщину, растерявшую за эти годы все свое очарование? На какое-то мгновение Лейле померещилось, что этих десяти лет не было и они расстались с Тариком вчера. Не было смерти родителей, замужества, обстрелов, убийств, не было талибов, избиений, голодухи... Детей и тех не было.

Лицо у Тарика вдруг омрачилось, ожесточилось. Лейле было хорошо знакомо это выражение. Именно с таким лицом Тарик когда-то отстегнул протез и кинулся на Кадима.

Тарик осторожно прикоснулся к ее распухшей губе. Сказал холодно:

— Это он.

Перед Лейлой в мельчайших подробностях встал тот безумный день, когда они зачали Азизу, сплетение тел, его горячее дыхание, его страсть...

— Мне надо было увезти тебя, — произнес Тарик совсем тихо.

Лейла опустила глаза, сдерживая рыдание.

— Ты сейчас замужняя женщина и мать. И вот перед тобой предстаю я. За эти годы столько всего случилось. Наверное, мне не надо было приезжать. Но я не мог иначе. Ах, Лейла, лучше бы я никуда не уезжал и не расставался с тобой.

— Прекрати, — всхлипнула Лейла.

— Мне надо было настоять на своем, чего бы это ни стоило. Надо было жениться на тебе, пока была такая возможность. Тогда все пошло бы по-другому.

— Не надо. Не говори так. Прошу тебя. Не сыпь соль на рану.

Тарик шагнул было к ней и замер на полдороге.

— Не хочу притворяться. И не хочу ломать тебе жизнь. Если будет лучше, чтоб я исчез, только скажи. И я уеду обратно в Пакистан. И не причиню никаких неприятностей. Только скажи.

— Нет! — выкрикнула Лейла, хватая его за руку и сразу бросая. — Ни за что. Не уезжай. Умоляю тебя, останься.

Тарик помедлил. Кивнул.

— Он работает с двенадцати до восьми. Приходи завтра днем. Мы с тобой навестим Азизу.

— Я его не боюсь, ты ведь знаешь.

— Знаю. Приходи завтра днем.

— А потом?

— Потом... Я должна подумать. Все так...

— Да уж. Я понимаю. Прости меня за все. Я виноват перед тобой.

— Мне не за что тебя прощать. Ты придешь, ты обещал. Ты вернулся.

— Как я рад, что повидал тебя, — растроганно сказал Тарик.

Дрожа, она смотрела ему вслед. Целые тома писем... Лейлу затрясло сильнее. На душе у нее было невыразимо грустно. Но мрак вокруг немножко просветлел.

Слабый лучик надежды — ведь вот он?

19

Мариам

— Я был наверху, играл с Мариам.

— А мама?

— Мама была внизу. Говорила с этим мужчиной.

— Понятно, — сказал Рашид. — На пару бабы орудовали.

Черты лица у него смягчились, складки на лбу разгладились, подозрительность и недоверчивость куда-то пропали. Рашид сел прямо. Вид у него был... пожалуй, задумчивый. Словно у капитана корабля, которому только что доложили о мятеже на борту, и надо решать, какие шаги предпринять.