27  

– Не о чем мне с вами разговаривать.

– Какой стереотипный ответ. И все же попробуем…

Через пятнадцать минут телефон Толи зазвонил. Он выслушал и коротко сказал: «Спасибо».

– Борис Абрамович Либерман, – произнес он безучастно, ни к кому конкретно не обращаясь. – Свой ювелирный магазинчик в тихом центре, приглашается как эксперт музеями и вроде бы даже следствием. Девушка действительно с умом подбирает знакомых. Не удивлюсь, если и адвокат у нее есть. На всякий случай.

– Ну, и че вы добились? – Стелла демонстративно забросила ногу за ногу. – Ну, есть у меня знакомый, который камешками торгует, ну, послала я ему фотку, дальше-то что? Я какой закон нарушила? Вы у меня эти побрякушки нашли, что ли?

– Мы их не нашли, – задумчиво начал Толя и пошел навстречу сотруднику, который нес из другой комнаты сафьяновый футляр для украшений. – О! Сюрприз! – Он повернулся к Стелле. – Мы не нашли гарнитура Ирмы, но чтоб я провалился, если это не бриллиантовое колье Натальи Сидоровой. Белые, желтые бриллианты, звезда, крупный черный в центре…

Он передал коробочку Сергею. Сказал сотруднику:

– Саня, пакуй все. Потом разберемся, откуда что появилось. Хозяев поищем. Может, подозреваемая даст признательные показания.

– Да ты что! – Стелла вскочила. Лицо ее покрылось красными пятнами. – Какая подозреваемая? Какая Сидорова? Это все мое!

– Ну, раз мы все-таки перешли на «ты», обойдемся без официоза, – лениво произнес Толя. – Ты попала, Стелла-Серафима. Мы, как невинные тупые менты в вонючих башмаках, пришли искать у тебя украденные драгоценности, а нашли вещь, хозяйка которой зверски убита в той самой комнате, откуда пропала эта самая вещь.

– Вы задерживаетесь по подозрению в краже и причастности к убийству, Серафима Гулькина, – сурово сказал Сергей. – Ведите ее.

Глава 16

Настя не успела позвонить, как дверь квартиры открылась. На нее внимательно смотрела женщина с бледным, утонченным, трагическим лицом, сидящая в инвалидном кресле.

– Ой, Алиса. Ну наконец увиделись, а то переписываемся, словно с разных планет. – Настя вошла в прихожую и стала деловито стаскивать сапоги. – Не говори, что не надо. Я в них с собаками гуляла. Знаешь, – она повесила куртку и посмотрела на Алису, – ты точно такая, какой я тебя представляла. Красивая, строгая, благородная, в общем, я к тому, чтобы ты не обращала внимания на мои поцарапанные руки и обломанные ногти. Это только кажется, что они не очень чистые. Я их тру, как хирург. Просто все впиталось намертво, будто татуировка.

– Да и я бы тебя узнала, – ответила Алиса. – С кем тебя перепутаешь, Кокошанель? Проходи в гостиную. Ты, наверное, чаю или кофе хочешь? Не стесняйся. Я легко справляюсь с некоторыми обязанностями.

– Нет, это ты мне скажи, чего ты хочешь и где у тебя что. Я привезла пирожки с капустой. Свежие. Полночи возилась. Не потому, что я кулинарка помешанная. Наоборот. Терпеть не могу на готовку время тратить. Хотя умею. Мама научила. Просто, когда у меня деньги кончаются, я всегда разносолы готовлю. Пять литров украинского борща, например, пальчики оближешь. Котлет там штук пятьдесят. Пирожки. Могу торт огромный вкуснейший сделать. И все за гроши сущие. И надолго. Это я для племянницы. Она у меня очень пожрать любит. Ну, когда деньги есть, тогда, конечно, все просто: колбаса, сыр, пирожные из магазина. Ты знаешь, все очень невкусно. Так я на кухню? Пирожки разложу. Слушай, ты даже можешь не рассказывать, где что. Сама найду. Тебе – чай, кофе?

– Я не знаю, Настя, – растерянно сказала Алиса. – Дело в том, что я вообще не знаю, зачем это: чай, кофе…

Она, никогда не плакавшая при свидетелях с раннего детства, вдруг с изумлением почувствовала, как из глаз хлынули горячие, обильные слезы.

Странное чудо случилось в этот день с Алисой. Она все-все выложила чужому в принципе человеку. И все терзания, и всю боль, которой сама старалась не касаться мысленно, и свою неуверенность, и, что странно, свою надежду… Она сама не знала, что ее замученная надежда еще жива.

Настя помогла ей умыться, уложила в постель, бегала за водой со льдом, горячим чаем с лимоном. Плакала навзрыд, закрывая лицо руками, становилась на колени рядом с кроватью Алисы и гладила ее ноги. Она стащила с себя неуклюжий толстый свитер, осталась в черной обтягивающей майке, завязала волосы узлом на затылке. Сходила за мокрой тряпкой, протерла пол. Затем заставила Алису подняться и поменяла постельное белье.

  27  
×
×