Кроваво-красная текила

— Я не верю, — сказал он мне.

— Ты поверишь, — сказал я. — Ты уже веришь. Ты помнишь, как агрессивно отреагировала Лилиан, когда ты рассказал ей о шантаже, и подозреваешь, что дело вовсе не в том, что ее потрясли темные тайны вашей семьи. Ты дал ей знать, что после стольких лет к ней вернулась ее собственная тайна. Стоит ли удивляться, что она на тебя разозлилась. Наверное, Лилиан думала, что Бо уничтожил фотографии. Он наверняка ей обещал. Он согласился хранить секрет, гарантировал, что избавится от негативов, однако не смог заставить себя с ними расстаться.

— Карнау был ничтожеством, — произнес мистер Кембридж, словно обращался к самому себе.

Я покачал головой:

— Будь он ничтожеством, он сразу рассказал бы вам про фотографии, прекрасно понимая, сколько они стоят. Бо хорошо относился к Лилиан, поэтому достаточно долго не использовал их. Однако с каждым годом он терял известность в мире искусства, начал зависеть от социальных связей и денег Лилиан. Она все меньше им восхищалась. Для человека вроде Бо такое положение было невыносимо. В прошлом году Лилиан сказала, что намерена уйти из галереи. Бо пришел в ярость. Дело зашло так далеко, что Лилиан обратилась в полицию, и суд запретил Бо к ней приближаться. Потом они помирились, но Бо уже решил отомстить. Он начал посылать вам и Асанте копии тех фотографий и требовать денег. У вас едва не случился удар, когда вы открыли первое письмо шантажиста. Все усугублялось еще и тем, что вы собирались провернуть новую аферу — строительство центра изящных искусств.

Дэн повернулся к мистеру Кембриджу, вновь умоляя его возразить. Тот попытался смягчить выражение лица, но у него ничего не вышло.

— Ты получишь свою компанию, сынок. Разве ты сам не понимаешь? Вы с Лилиан поженитесь и объедините наши семьи. Мы делаем это для вас обоих, хотим обеспечить ваше будущее.

— Обеспечить мое будущее, — повторил Дэн и хрипло расхохотался.

— Все было предрешено, Дэн, — сказал я. — Ты должен продолжать традиции семейной аферы, а если Лилиан не захочет сотрудничать, ее накачают наркотиками и запрут где-нибудь, чтобы она не устраивала скандалов. Неплохо звучит, правда, Дэн?

Ривас поднял «парабеллум», и мне показалось, что он выбирает подходящую точку на моем лице.

— Ну, хватит. Дэнни, малыш, дай мне проклятый диск.

— Нет, Дэниель, — сказал Зик Кембридж. — Выйди из комнаты. Мы сами разберемся.

Однако Дэн не двигался. Он смотрел на меня, пытаясь свести концы с концами.

— Что ты сказал про Лилиан?

— Им пришлось ее спрятать, — сказал я. — Кембриджам требовалось ее защитить после того, как она испортила отношения с Асанте. Как вы договорились с Карнау, Зик, — год платежей? Потом Бо отдаст вам и Асанте по диску. Бо покинет город богатым человеком, вы же с Асанте не сможете обмануть друг друга — диски станут гарантией вашей честности. Вы так договорились? Однако Дэн оказался в курсе ваших дел, а как только Лилиан узнала от него о шантаже, она решила что-то предпринять. Она не могла обратиться за помощью к Карнау, родителям или к Шеффам. Ей ничего не оставалось, как вызвать сюда человека, который очень хотел разобраться в смерти своего отца — меня.

Вены на носу Зика Кембриджа приобрели багровый цвет.

— Моя девочка тут совершенно ни при чем.

Он сказал это мне, но смотрел на Риваса.

— Конечно, — сказал я. — Повторяйте это почаще, и, может быть, лейтенант в конце концов вам поверит. Ведь Лилиан приходила к вам на обед в прошлое воскресенье, так? Она отдала мне диск, который обнаружила, набралась мужества, чтобы уйти из галереи, и в воскресенье вечером поговорила с вами — рассказала о том, что видела десять лет назад. Вероятно, Лилиан заявила, что готова пойти в полицию. Тогда вы и решили, что ее нужно на время убрать со сцены. Вы понимали, что едва ли Асанте проявит терпимость. Он вполне мог послать Риваса, чтобы тот позаботился о молчании Лилиан.

— Трес, — сказала миссис Кембридж, продолжавшая плакать. — Лилиан так тебя любила… она рассчитывала, что у вас будет второй шанс. Не нужно…

— Она была очень одинока и нуждалась в человеке, который сумел бы решить ее проблемы, — уточнил я.

— Но ты все испоганил, — сказал Ривас. — А теперь, Дэнни, малыш, я хочу получить диск — на счет пять. Можешь для начала принести тот, что лежит на столике.

Увлажнившиеся глаза Зика Кембриджа стали твердыми, как сапфиры, когда он посмотрел на Риваса и сделал шаг к дивану.