Записки диверсанта

— Вот кстати приехал! — неожиданно приветливо встретил меня Федоров.

— Ну, как нельзя кстати! Собираемся партизанить, а знающих людей нема!.. — Вы сидайте, сидайте, товарищ полковник. Зараз я вас так просто не отпущу! Возвратив документы, Алексей Федорович сказал, что люди в партизанские отряды и группы подобраны, вооружены винтовками, есть даже гранаты и пулеметы, вот только о партизанах знают в исключительно по книгам.

— Кого не спроси, що це таке — партизаны, зараз отвечают: ну, як же, Бакланов да Метелица, словом, «Разгром». Далось, понимаете, им это название — «Разгром»! Им же, наоборот, самим фашиста громить надо! Говорил Алексей Федорович вроде бы сокрушенно, но лукавые глаза смеялись, и я чувствовал: секретарь обкома приглядывается, оценивает меня. В кабинет без доклада вошел широкоплечий мужчина лет тридцати пяти.

— Знакомтесь, — сказал Федоров. — Полковник Старинов. А это секретарь нашего обкома Николай Никитович Попудренко. Ведает сейчас подпольем и партизанами. Я слышал, что Попудренко работал слесарем на Днепропетровском металлургическом заводе, и удивился, что рука у него белая и мягкая, но тут же сообразил: слесарил-то он десять лет назад!

— Илья Григорьевич собирается трохи помочь нам с организацией партизанских дел, — уточнил Федоров. — Ты, Николай Никитович, когда можешь собрать группы для инструктажа?

— Завтра. Прямо с утра. Я запротестовал:

— Товарищи, мне срочно нужно в Киев. Ни на час задерживаться нельзя!

— Так чего же вы заехали? Почеломкаться? — удивился Федоров, — Зачем — почеломкаться? Помочь. Оставлю вам краткий конспект лекций по нарушению работы тыла противника, а когда вернусь в учебный центр, то и инструкторов прислать сумею.

— А ну, кажите конспект! — протянул руку Федоров. Я достал из портфеля кипу изрядно потертых листов, отдал секретарю обкома. Алексей Федорович бегло просмотрел конспекты, хлопнул по кипе широкой ладонью:

— Добре! Для начала берем это. Сгодится. А вы обещайте, что сами приедете после Киева. Договорились?

— Обязательно приеду, Алексей Федорович. Я поднялся.

— Думаю, вам и шоферу не вредно пообедать. Зайдите в столовую, я распоряжусь, — предложил Федоров.

— А удобно?

— Это в лесах и болотах будет неудобно! На этом и расстались, а к вечеру перед ветровым стеклом легковушки Шлегера вспыхнули красноватым закатным золотом купола святой Софии, расплавленной медью, синевой стали сверкнула полоса Днепра, пятнами темной и светлой зелени заклубились киевские сады и парки. Минут через пятнадцать въехали в город. Но на улицах, где я бродил когда-то с дорогой сердцу девушкой и друзьями, рыли окопы, на заветных перекрестках топорщились наспех сваренные противотанковые ежи, а на окнах домов, перечеркнув прошлое, белели бумажные полоски — защита от взрывных волн… Остановились на Крещатике около дома № 25. Прежде здесь жил боец бригады Котовского, кавалер двух орденов боевого Красного Знамени Николай Васильевич Слива. В тридцатые годы его готовили на должность командира бригады. Тут ли он? Дверь открыла незнакомая женщина:

— Николая Васильевича? Так он еще в прошлом году уехал с семьей в Молдавию.

— Адреса не знаете?

— Мабудь, вин в Бельцах, а може, где еще… Слабый огонек надежды угас. ЦК Компартии Украины На площади перед зданием ЦК партии Украины — ни души. Солнце закатилось, наползли сумерки, может, из-за этого явственней доносится с запада смутный гул канонады. В отделе пропусков выясняют к кому я хочу пройти, связываются с заведующим военным отделом ЦК Петром Ивановичем Захаровым тщательно изучают документы и, наконец, выписывают пропуск. Коридоры здания, устланные ковровыми дорожками, безлюдны. Захаров внимательно выслушивает просьбу: выделить оперативно-учебному центру десять тысяч ампул серной кислоты, тысячи две батареек и лампочек для карманных фонариков, еще кое-что, и разыскать известных мне по прежней совместной работе командиров и специалистов минноподрывной техники.

— Со своей стороны мы могли бы оказать помощь в подготовке партизан, — говорю я под конец. Петр Иванович трет переносицу.

— Дело важное, — заключает он. — Очень важное дело. Пойдемте к товарищу Бурмистенко. Сейчас я позвоню… У секретаря ЦК Компартии Украины Михаила Алексеевича Бурмистенко серый цвет лица, под глазами темные, набрякшие мешки, но взгляд пристальный, цепкий.