Слабая женщина, склонная к мелонхолии

Светка отцепилась от нее, глубоко вздохнула, потрясла головой, оглянулась на автоматчика и растерянно сказала:

— Анастасия Павловна, вы не поверите… Он на оперированном глазе лежит.

После того как Ася увидела сегодня гематому вокруг неоперированного глаза этого больного, она могла поверить во что угодно. Но вслух все-таки не поверила:

— Не может быть.

У автоматчика выражение лица стало типа «жизнь была такой короткой». Он отступил назад, дверь в палату тихо прикрылась, оставив узкую щель, за дверью забубнили, Ася уловила что-то похожее на «кошка дикая»… Это про нее, что ли? Какие ненаблюдательные менты бывают. И памяти никакой. Им же сегодня уже неоднократно объясняли, что она — слабая женщина, склонная к меланхолии. Поэтому расстраивать ее не надо. А они не поверили. Ну, сами и виноваты.

— Они его наручниками к кровати приковали, — возмущенно говорила Светка, поглядывая на дверь пятой палаты. — За правую руку с левой стороны… ну, за раму слева. И он лежит на левом боку! На оперированном глазе! Они что — нарочно?! Или совсем дебилы?! Вот интересно: если их спросить — что они ответят?!

— Действительно, интересно, — печально согласилась Ася. — Ну, пойдем, спросим… Люда, предупреди, пожалуйста, Плотникова, что сейчас, наверное, придется срочно больного посмотреть. Мало ли что…

Дверь в палату закрылась плотно. Ася сделала выражение лица типа «только без паники» и тихо добавила:

— Пусть Игорь Николаевич сначала поест спокойно. У меня в столе печенье «Юбилейное», он любит.

Дверь в пятую палату опять приоткрылась. Люда вытаращила глаза, испуганно сказала: «Есть!» — повернулась через левое плечо на сто восемьдесят градусов и шустро зашуршала бахилами по коридору.

Из пятой палаты высунулся автоматчик. Глянул в оба конца коридора с выражением лица типа «везде засада». Не глядя на Асю, хмуро спросил:

— А как его ложить-то? Мы ж не знаем, как надо. Так чё ж ругаться-то? Он лежит, не жалится… Никаких претензий.

— О господи! — Светка подняла глаза к небу и сделала выражение лица типа «а я думала, что уже всяких видела». — Анастасия Павловна, я поняла. Они это не нарочно.

— Не, не нарочно, — с готовностью подтвердил автоматчик, отступая в глубь палаты. — Вы покажьте, как надо, мы так и пристегнем…

Светка вошла первая, свирепо поглядывая на пятнистых и жалобно приговаривая:

— Анастасия Павловна, вы только не расстраивайтесь…

М-да… Тут и правда расстроиться можно. Пятая палата, люкс с мягкой мебелью, железной решеткой на окне, отдельным туалетом и даже душем, стала тюремной камерой. Или казармой? Никакой разницы. Телевизор из палаты вынесли. Больших мягких кресел тоже не было. Диван остался, но был разложен и застелен, как постель. И появились три железные кровати. На одной из них рядышком сидели больной и квадратный, скованные наручниками. Маразм. Выражение лица у обоих было типа «отстали бы вы от нас, наконец». Два автоматчика стояли у двери. Один — у окна. Еще один сидел на диване, неловко натягивал бахилы.

— Значит, так, да?! — грозно начала Светка, на глазах накаляясь. — Значит, опять своими копытами топчете?! Та-а-ак…

— Светлана Алексеевна, чуть позже, ладно? — попросила Ася, грустно поглядывая на автомат, который ёрзал прикладом по чистому покрывалу. — Сейчас мне хотелось бы знать, почему больного положили на оперированный глаз. Кто отдал такой приказ и чем при этом руководствовался.

— Да какой приказ… Положено пристегивать. Откуда мы знаем, как можно? — Квадратный искоса глянул на Асю, на Светку, отвернулся и тяжело вздохнул.

Больной тоже тяжело вздохнул и отвернулся в другую сторону.

— Вам разве не сказали? — удивилась Ася.

— Никак нет! — хором отрапортовали автоматчики и квадратный.

— Брешут, — уверенно заявила Светка. — Сразу после операции должны были сказать.

— Так нас же тогда не было! — вскинулся квадратный. — Тогда же не мы были! Мы же только с двенадцати ночи! С двадцати четырех ноль-ноль!

— Ладно, — согласилась Ася. — Пока не будем считать это умышленным членовредительством. Пока будем считать это причинением вреда по неосторожности… Попрошу слушать меня очень внимательно.

И несколько минут она рассказывала присутствующим, что сделанная операция — это чудо, которое в очередной раз сотворил сам Плотников. И перед этим чудом надо благоговеть, холить его, и лелеять, и всячески ограждать от негативных факторов, каковыми может явиться вот то, то и то, и еще лежание на левом боку, поскольку оперирован левый глаз, и еще любые травмы головы, пусть даже этот глаз не задевающие, и еще резкие движения… Да, да, господин майор, это я вам говорю. Нельзя дергать больного за руку и заставлять резко подниматься и садиться… Все надо делать очень плавно и осторожно, иначе последствия могут оказаться самыми плачевными.