Две причины жить

— Ну?

— Она сказала: «Я знаю, чем ты занимаешься. Я поняла, что это за постоянные поставки в один гарнизон. И догадываюсь, почему с людьми, которые имеют с тобой дело, происходят несчастья». И еще она сказала, что сама инициативу проявлять не будет, но если ее спросят, молчать не станет.

— Ты хоть сама понимаешь, что за галиматью несешь?

— Я просто пересказываю. Мне понимать без надобности. Кому надо, тот поймет.

Вячеслав резко потянулся и обеими руками схватил жену за горло. От неожиданности та испуганно пискнула: «Ой, мамочка!»

Из машины они вышли, как мирная супружеская чета. Степенно подошли к подъезду. Он пропустил ее вперед. А сам вдруг не столько услышал, сколько затылком почувствовал легкий свист. Оглянулся и увидел: Блондин, нагло улыбаясь, стоит почти вплотную к нему.

Дина стояла у окна в холле клиники и ждала, когда закончится операция. Нужно было приехать на час позже. Это мучение — представлять себе то, что происходит за дверью. Скальпель, беспомощное тело, кровь… Они успели увидеться мельком, но Дина рассмотрела симпатичное и не столько тревожное, сколько суровое и скорбное лицо Тамары. Сергей сказал, что ей много пришлось пережить. Дина поняла, что Сергей как-то участвует в судьбе этой женщины, но интереса проявлять не стала. Она четко ограничила свою сферу деятельности. Я могу помогать выкарабкиваться из болезни в атмосфере заботы и даже защиты. Но не больше.

Закончилось. Дверь операционной открылась: халаты, маски, негромкие голоса, уже знакомое, обескровленное лицо. Поспи, дорогая. С этой минуты мы вместе.

Передача подходила к концу. Виталий Стражников был недоволен. Алиса даже не попыталась сыграть заинтересованность в беседе, интерес к нему, ведущему. Все-таки она слишком надменная. Наверняка еще и потому, что ее муж — главный редактор «Элиты». Самое время обратиться к нему.

— Виктор Петрович, я, как постоянный читатель вашего журнала, хочу прямо здесь и сейчас выразить вам свое недовольство. Я очень давно не читал в нем о своей любимой актрисе, не видел ее чудесных фотографий. Как вы догадались, имя этой актрисы — Алиса Голдовская.

Виктор Петрович не поддержал тона иронического подобострастия. Он ответил раздумчиво, искренне и просто:

— Есть несколько причин. Первая — конечно, ложная скромность. Жену, мол, печатает. Хотя я прекрасно понимаю, что никому не покажется, будто это незаслуженно или в ущерб кому-то. Кого-то я как раз тащу незаслуженно, без особых оснований. Просто в силу дефицита. Пусть простят меня наши герои и читатели. Затем такая причина. Алиса — достаточно скромный человек. Она заставляет себя встречаться с журналистами, фотографами. И последнее: ее, кажется, не устраивает уровень наших материалов об актерах.

— Да, — продолжила Алиса. — Я внутренне сжимаюсь, читая на нескольких страницах описания домов, мебели, любимых блюд, животных, подробностей семейных отношений. И если бы человека, фотографии которого украшают подобный материал, не называли время от времени актером, о его профессии было бы невозможно догадаться.

— Трудно с вами не согласиться, — подхватил Стражников. — Но я помню, что однажды прочитал в «Элите» прекрасный очерк об Алисе. Там был и тонкий анализ творчества, и восхищение личностью.

— Да, — сказал Голдовский. — Это было довольно давно. Одна журналистка написала, Петренко.

— Я помню ее. Она как-то выступала в нашей программе.

Наконец-то все закончилось. К Алисе подошла девушка — отметить пропуск. Какое знакомое лицо. Да это же диктор или ведущая, как их теперь называют. Но насколько же она невзрачнее в жизни! А на экране — почти красавица.

Виктория стояла в прихожей, сжав кулаки. До каких пор это будет продолжаться? Угрозы, оскорбления, насилие! Когда-то ее страстное обожание превратилось в жгучую обиду и ревность, затем переросло в скрытую озлобленность и, наконец, приняло форму навязчивого и вновь такого же страстного желания. Виктория хотела, чтоб он сдох, ее муж…

Князев смотрел в презрительные глаза Блондина и убеждал его, почти гипнотизировал:

— Я все сделал. Я для этого приехал сюда из-за границы. Знал, что ты выходишь. Пойми: открыть тебе счет до отсидки или во время оной — это тебя же подставить. Да и я не был уверен в том, что за мной не следят. Сейчас ты отбыл наказание, я уже живу в другой стране. Мы свободные люди. Я завтра с утра открываю на твое имя счет в надежном банке, а днем ты идешь и снимаешь бабки.