Домработница царя Давида

Тревога опять проснулась и стала разрастаться.

Васька встал, осторожно вынул из её рук полную тарелку, поставил на стол и опять уселся.

— Спасибо, — опять очень неожиданно сказал он. — Вообще-то ты классно готовишь. Кто тебя научил? Бабушка?

Ну вот, мы так не договаривались… Значит, вся его неожиданная вежливость — только ради того, чтобы усыпить её бдительность и порасспрашивать о бабушке. Как раз с Васькой Ане меньше всего хотелось говорить о бабушке. Сам завтра познакомится, — несколько мстительно подумала она.

— Так, как готовит моя бабушка, научиться невозможно. Это врождённый талант, — ответила она. Не выдержала и всё же добавила: — Вот завтра сами убедитесь.

— Чего ты меня всё время «на вы»? — неожиданно спросил Васька. — Я вроде не такой старый, как… дядь Давид. Не хочешь дружить, да?

Дружить! Теперь это так называется. Аня подумала, что бы такого умного на это можно ответить, ничего умного не придумала и сказала:

— Приятного аппетита. Спокойной ночи. Посуду не мойте, я утром сама.

И пошла в свою комнату, успев услышать, как Васька буркнул:

— Я и не собирался мыть твою посуду.

Кто бы сомневался… Вот так бы сразу, а то — «спасибо, пожалуйста, дружить»… Как будто Аня такая глупая, что поверила бы его внезапному исправлению. Противный этот Васька. А когда вот так притворяется, так ещё противней. Ужасно не хочется везти его к маме и бабушке. Совершенно невозможно представить, как он там себя поведёт. То есть — представить-то как раз можно. Но очень не хочется.

…Но, как ни странно, Васька повёл себя очень неплохо. Если бы Аня относилась к нему хоть чуточку лучше, она должна была бы признать, что Васька вёл себя безупречно. С самого начала, с того момента, когда обе машины — царя Давида с Аней и дамы Маргариты с сыном — почти одновременно остановились напротив дома, Васька выскочил из машины, торопливо подошёл, принялся помогать царю Давиду вылезти, даже ремень безопасности сам расстегнул. Царь Давид насмешливо хмыкнул, но помощь принял охотно, подчёркнуто беспомощно цепляясь за руки племянника и в то же время кося весёлыми глазами в сторону калитки. В проёме распахнутой калитки стояла бабушка, склонив голову к плечу, насмешливо наблюдала за этим проявлением родственной заботы. Царь Давид наконец вылез из машины, кряхтя и охая, потирая поясницу, разминая затылок и вообще всячески демонстрируя неудовлетворительное состояние своего здоровья. Васька заботливо поддерживал его под руку.

— Что, опять охромел? — без признаков сочувствия крикнула бабушка, не трогаясь с места. — Ну, и зачем надо было в таком разрушенном состоянии ехать за сто вёрст?

— Значит, надо, — откликнулся царь Давид, освободился от Васькиной руки и пошёл к бабушке лёгкой молодой походкой. — Здравствуй, Нино. Какая ты красивая сегодня. Скажи, что рада меня видеть.

— Рада, рада, — снисходительно согласилась бабушка. — А комплименты ты говорить не умеешь. Женщине сказать «ты красивая сегодня» — это ж всё равно, что мужику сказать «ты сегодня умный».

— Ничего себе, — сказал за спиной Ани Васька.

Она оглянулась, готовая услышать какую-нибудь его обычную гадость, заранее обижаясь и стараясь задавить в себе опять вспыхнувшую неприязнь. Гость всё-таки. К тому же — племянник царя Давида. Придётся терпеть.

— Бабушка? Круто. Не, честно, не ожидал… — Васька смотрел на неё с высоты своего нечеловеческого роста, и в первый раз в его взгляде Аня не увидела обычного выражения «сверху вниз». Ну да, смотрел-то он сверху вниз, как же ещё ему было смотреть… Но не свысока. Растерянно он смотрел. И даже немножко будто зависимо.

Аня оглянулась на бабушку и царя Давида, которые как раз обнялись, как старые друзья, похлопали друг друга по плечам, повернулись и пошли к дому. Калитка качнулась и стала медленно закрываться.

— Тили-тили-тесто, жених и невеста, — обиженно сказал Васька, глядя вслед жениху и невесте. — А про нас забыли. Бросили нас. Даже тебя, Юстас.

— Нас оставили тяжести носить, — объяснила Аня. — Не самому же Давиду Васильевичу всё это таскать! У него нога. И вообще, не царское это дело.

Васька неожиданно засмеялся, козырнул, гаркнул: «Разрешите выполнять?» — и принялся вытаскивать из машины пакеты с бутылками и закусками. Аня наблюдала за ним с подозрением: с чего бы он вдруг так развеселился? Дама Маргарита закрыла свою машину, подошла, потихоньку спросила: