Как свежи были розы в аду

– Как вы думаете, можно вернуться еще к тому моменту, который вызвал у нее потрясение?

– Я бы не стал рисковать. Мы дошли до края. Дальше возможны плачевные последствия… Инфаркт, инсульт…

– Понятно. Вас проводят. Будем работать с тем, что есть. Это немало.

Они с Александром Васильевичем вернулись в его кабинет. Там их ждали Петров и Кольцов. Все напряженно смотрели и слушали рассказ Валентины. Долго молчали.

– Что из этого вытекает, адвокат? – спросил наконец Земцов. – Только не для трибуны, а на самом деле.

– Она могла увидеть ее убитой, в своем воспаленном состоянии испугаться настолько, что нахлынули все призраки прошлого, с которыми она, видимо, борется всю жизнь. Спаслась. Проверенным способом – в закрытой комнате, с дозой из матраса… Второе. Она могла, конечно, увидеть всех этих покойников, когда тетя еще была жива. Ей показалось, что они хотят ее убить, она боролась. В результате – задушила тетю. Третье, самое крутое предположение: она могла там увидеть каких-то людей, которые показались ей матерью и отчимом. И, наконец, самая спокойная версия, которая приводит нас к первой: она могла не заходить в ту комнату, где лежала задушенная Антоновым тетя. Закрыться, спрятаться и увидеть кошмарный наркотический сон. Который сейчас и поведала.

– Врач сказал, это потрясение той ночи.

– Она такой человек, что у нее через ночь потрясения.

– Что делать с этим?

– Мое мнение – предъявлять обвинение Антонову. С отсрочкой, разумеется. Если он выкарабкается. Ветлицкую нужно выпускать по состоянию здоровья и в связи с тем, что ее вину вы не сумели доказать.

– И мы взяли и бросились выполнять приказ адвоката, – саркастически произнес Земцов.

– Но он прав, Слава, – перебил его Масленников. – Послушай меня, я тоже неплохой врач. Она на пределе. Она может сойти с ума, совершить попытку суицида… Дело громкое, у нас, по сути, нет ничего, кроме предположений. Если мы совершим ошибку, которая прикончит эту несчастную… Зачем нам такая неприятность? Пока Антонов поправится, если это произойдет, вполне могут всплыть какие-то вновь открывшиеся обстоятельства. Начнутся суды за наследие… Предлагаю понаблюдать.

– О! – значительно произнес Кольцов. – Наконец-то я обеспечен работой на всю оставшуюся жизнь.

Часть вторая

Глава 1

Адвокат Петров хорошо поработал с рассвета. Легкий ветерок чуть шевелил тонкую штору открытого окна. Валентин откинулся на высокую спинку стула и с наслаждением вдохнул упоительный запах августовского утра. Для него эти летние месяцы навсегда останутся самыми сладкими. Медовыми. Они с Мариной расписались вот уже три недели назад.

Долго и напряженно продумывали, как построить борьбу с мужем Марины, который, как они боялись, развода не даст. Но все оказалось вовсе не сложно. На переговоры с мужем пошел Валентин. Сказал короткую речь, которую готовил в мыслях всю ночь, выдержал долгий, не сильно доброжелательный взгляд на протяжении мучительной паузы. Но после первых же слов мужа готов был обнять его, как лучшего друга.

– Если вы с ней думаете, что я буду бороться за чужую любовницу, то вы меня сильно недооцениваете. Я пытался удержать свою женщину. Понимаете разницу? Это раз. Связываться с вами я вообще не желаю, наслышан, – это два. Она может подавать на раздел квартиры. Это три. Письменное согласие на развод завтра будет у моей секретарши. Это четыре. Надеюсь с вами больше никогда не встретиться.

– Это пять, – машинально произнес Валентин. – Я… Мы вам очень благодарны. Квартира у нас есть.

С письменным согласием бывшего мужа и хорошим отношением к Петрову заведующей районным загсом великое дело создания их законной семьи из безумной и беззаконной страсти решилось в считаные дни.

Отпуск он себе дать не смог. Марина тоже расхлебывала последствия серьезного материала. Да им и не нужны были ни моря, ни леса, ни отели, ни рестораны. Они оказались жадными: ни с кем и ни с чем не хотели делить свое сумасшедшее счастье. Выкраивали дни, часы, минуты, мчались сюда. Растягивали ночи… Валентин посмотрел свое расписание: пожалуй, сегодня можно никуда не ехать. Значит, и Марина останется. Она такая… Она не подчиняется ему, как мужу, старшему, более опытному. Она идет рядом, идет навстречу – и по жизни, и в страсти. В моменты самого невыносимого жара может смотреть на него без ложного стыда – прямо и прозрачно, как грешница в раю. Валентин даже сжал крепко зубы, почувствовав знакомый холодок во рту – знак нестерпимого желания, – так захотелось ему броситься к ней, разбудить, обнять… Нет, нужно учиться руководить собой, так и опостылеть можно… Но вроде пока это не грозит. Он подождет, пока она проснется, сама позовет. Он смотрел на их снимок в рамке на столе и не мог ею налюбоваться. Его все восхищало и возбуждало в ней. Аккуратная, женственная фигурка, милое, родное лицо с выразительными серо-зелеными глазами под тонкими по-детски удивленными бровями, короткий носик с едва заметными веснушками, губы – нежные, горячие, зовущие… Пальцы с коротко постриженными ногтями, русые прямые волосы, ступни с розовыми, как у ребенка, пятками. Он забыл, просто выбросил из головы и сердца ту ужасную историю с нападением на нее Романа Антонова, он решил никогда не узнавать у Марины, что там случилось на самом деле… И пока он об этом думал – все вдруг вспомнил, больно и остро. Но решил так решил. Забыто. Да, не так-то просто. Он вошел в ванную, второй раз принял холодный душ, потом заварил крепкий-прекрепкий кофе, пил его быстро, большими глотками, как болеутоляющее средство… И тут она запищала в спальне: