Сломанные крылья

«Все время перегибает палку», – подумал Толя. Их взаимная игра требовала от нее проявления скромности. Но вообще она делает вид, будто он ее совратил малолетней. Меж тем Зине было 23 года, ее досье Толя изучил внимательно: там не было ничего похожего на монастырь и пансион благородных девиц.

– Ты допечатала? – спросил он. – Поедем к тебе?

Зина ничего не ответила, но ее аккуратное личико изобразило смесь таких ненатуральных эмоций – затаенные желания, подавляемая страсть, ужасный стыд из-за того и другого, – что Толя про себя четко сформулировал главную мысль: «Пора увольнять. Пусть эта самодеятельность достанется кому-нибудь другому».

В это время позвонил его мобильный телефон. Он немного с удивлением послушал и сказал:

– Ира, ты же знаешь, у меня в это время полный завал. Как я могу все бросить и приехать? Ох! Господи, я так заработался, что забыл, честное слово. Конечно, как же ты одна с ним! Сейчас еду. Говори быстро, что купить.

Зину поразило, как изменилось выражение лица ее босса. Что там придумала его женушка? Они виделись мельком пару раз, но каждая прочитала другую, как открытую книгу.

– Извини, детка. Мне нужно срочно ехать домой. Жена больна, – сказал Толя.

– Но она же не одна, – недовольно проговорила Зина.

– Что значит не одна? А с кем, по-твоему?

– Ты сказал: «Как же ты одна с ним».

– С флюсом, дурочка. У нее всю щеку разнесло. В аптеку выскочить не может.

– Да, флюс – это, конечно, болезнь с летальным исходом, – насмешливо произнесла Зина.

– Да что ты понимаешь! Ты знаешь, я тебя не за глубокие познания в медицине взял. Флюс – это реальная возможность заражения крови, между прочим.

– Но она как-то целый день терпела, а как мы ко мне собрались…

– Мы еще не собрались, – внес ясность Толя. – По моим наблюдениям, тебе еще полагалось стесняться не меньше чем полчаса. Так что ничего не сорвалось. Просто твоя врожденная скромность победила.

Он собрался и быстро пошел к выходу. Зина не вынесла и произнесла голосом, полным злобы:

– Пробросаешься.

Толя не оглянулся. Он только подумал: «Давно надо было уволить».

Зина открыла в компьютере адрес квартиры и дачи босса. «Если завтра это повторится, надо бы взглянуть, что там за флюс такой».

* * *

Вместо свадебного платья Надя заказала себе нечто вроде наряда для фуршета – из очень красивого и дорогого шелка, бледно-желтое, облегающее и короткое. Такое платье не должно растревожить Никиту, которому до сих пор снится Оля в белом подвенечном наряде.

Свадьбы не устраивали. Даже родителей не взяли в ЗАГС. Потом вдвоем погуляли по городу и приехали к Лене, чтобы там провести свою первую брачную ночь. Лена испекла яблочный пирог, купила бутылку шампанского и мороженое. У нее все валилось из рук. Они сели на кухне, за маленьким круглым столом, стали говорить о кино, эстраде, политике. Надя очень хвалила пирог, Никита улыбался, встречаясь с матерью взглядами. Потом Надя принимала душ, Никита курил на балконе, а Лена постелила свежее постельное белье на его диван, перенесла свою раскладушку на кухню.

Надя вышла, завернутая в банное полотенце, близко подошла к Никите и прямо, настойчиво заглянула в глаза. Он кивнул, мол, все в порядке. Перед тем как погасить свет, Никита убрал в ящик стола Олины фотографии. В темноте на него сразу обрушилась страсть Нади. А сам он в свою первую брачную ночь был вежлив, очень стараясь не обидеть Надю.

На рассвете Лена проснулась от звука льющейся воды. Она подумала, что забыли закрутить кран, открыла дверь и увидела сына, сидящего на бортике ванны и сжимающего руками виски.

– Ники, мальчик мой, поздравляю, – сказала она. – Ты стал женатым человеком. Взрослым человеком. Женатые люди сильнее и защищеннее одиноких. Она тебя очень любит.

– Да, – ответил сын и посмотрел на Лену своими прекрасными глазами, в которых не было ни радости, ни надежды, ни желания жить.

Лена не выдержала и заплакала. Никита молча взял ее за руку:

– Не надо, мама. Мы с тобой вместе. Я никогда тебя не оставлю.

– Но ты должен быть счастливым.

– В каком законе это написано, мамуль? У всех получается по-разному. Иди спать. Я тоже сейчас пойду.

Он скользнул под одеяло. Надя лежала с открытыми глазами.

– Дорогой мой, – сказала она, – ты не должен стараться меня полюбить или очень захотеть. Просто согласись с моей любовью.