Элита. Взгляд свысока

Они переехали, Директор сказал товарищам по партии, что женится на внучке Старика, товарищи простили его за развод и оставили в своих рядах.

Лида жила непонятно. Навещая отселенную толпу, о себе ничего не рассказывала, одинаково жадно расспрашивала и о Гале, и о Саше, и о самой Александре Александровне. Приносила деньги и кое-что из распределителя. Очень огорчалась, что Александра Александровна подрабатывает уроками английского. Говорила, что чувствует себя виноватой из-за этого. Что хотела бы обеспечить и няню, и ее дочь так, чтобы они никогда ни в чем не нуждались. Вспоминала блокаду и Александру Павловну. Говорила, что скучает одна в четырех стенах. К себе в гости никогда не звала. Александра Александровна заранее придумывала предлоги для того, чтобы отказаться, если позовет. Но она так и не позвала.

Два раза за ней заезжал Директор, заходил в квартиру, ни с кем не здоровался, цепко оглядывался, пренебрежительно цыкал зубом, ни с кем не прощался, уводил жену. В первый раз, закрывая за ними дверь, Александра Александровна услышала, как Директор, неторопливо спускаясь по лестнице, говорил, не понижая хорошо поставленного начальственного голоса:

— Ты все-таки думай, с кем можешь общаться. С прислугой чай пить! О моем положении подумай. Я не допущу, чтобы ты меня позорила. Если с холуями вась-вась, так они вообще охамеют. Начнут воображать, что тоже люди…

— Замолчи! — шепотом крикнула Лида. — Как ты можешь говорить такие…

Александра Александровна больше ничего не услышала. Да ей и этого слышать не обязательно было. Она и раньше знала, что Директор — совершенный парвеню.

Пару раз Галю мать брала к себе на денек-другой. Оба раза Галя возвращалась хмурая и молчаливая. В третий раз ехать в гости к матери почти грубо отказалась. Мать не настаивала, уехала расстроенная. Александра Александровна качнула головой, посмотрела на Галю укоризненно.

— Я там не могу! — сорвалась Галя. — Там плохо! И этот… мизерабль пьяный! Ненавижу! Зачем мама за него вышла?!

Пришлось отпаивать Галю валерьянкой и проводить с ней воспитательную беседу. И не один раз.

Постепенно все как-то пришло к общему знаменателю, успокоилось, притерпелось. Два дома жили отдельными жизнями, которые все больше разнились. Эти разные жизни не связывала даже Лида, хоть и приходила часто, со временем, кажется, еще и чаще, чем прежде. Сидела подолгу, часами разговаривала с Александрой Александровной — все больше об их общем прошлом или о будущем Гали и Саши. Делала уроки с Галей. Гордилась Сашей, ставила ее Гале в пример: Саша в шестнадцать лет закончила школу и поступила в институт иностранных языков! И без всякого блата! И ты посмотри: ведь еще даже диплом не получила, а ее уже приглашают работать в несколько мест — и переводчиком, и преподавателем, и гидом! Перед ней все дороги открыты! А все почему? А все потому, что девочка умеет добиваться поставленной перед собой цели!

Вообще-то Саша поставленной перед собой цели не особо добивалась. Само все как-то удавалось, чего там добиваться. Да и цель она перед собой поставила вполне достижимую: получить специальность — и по этой специальности работать. Как все. В трудовом коллективе. Выходить утром из дому и идти на работу. Возвращаться вечером с работы домой. Трудовые будни — праздники для нас. Вступить в профсоюз. Встать в очередь на квартиру. Чтобы было куда возвращаться с работы. А то ведь ни у одной из Александр Комисаровых никогда не было своего жилья.

Саша получила диплом, прибежала домой, чтобы показать его маме, а потом собиралась рассказать ей о Митьке. О том, что они собрались пожениться, и о том, что она собралась родить ребенка, у которого будет отчество Дмитриевич. Или Дмитриевна. Александра Александровна ждала дочь у празднично накрытого стола. Лида и Галя уехали за подарком для Саши в какой-то распределитель и никак не возвращались. Две Александры Комисаровых ждали их, разговаривая на смеси пяти языков — для развлечения — о будущем Александры младшей. Радовались. Даже смеялись иногда, что с ними обеими случалось чрезвычайно редко.

Когда раздался звонок в дверь, обе пошли открывать, чтобы скорее порадовать новостями Лиду и Галю…

— Н-ну? — сказал Директор хорошо поставленным, но несколько охрипшим начальственным голосом и шагнул через порог, цепляясь за дверь мясистыми начальственными пальцами. — Н-ну, шо такое? А? Хде?

— Лида и Галя ушли, — сказала Александра Александровна по-русски и быстро добавила по-французски для дочери: — Немедленно позвони в милицию… нет, лучше в пожарную команду, они приедут быстрее. Скорее, Саша, он очень опасен. Я попробую его задержать.