Элита. Взгляд свысока

И мать, и отец правда каждую свободную минуту старались проводить с ребенком. Таскали Настёну по знакомым, хвастались: вон какая у нас наследница растет! Ух, завидной невестой будет! Видите браслетик на ручке? Это папа ей на день рождения подарил. Нет, не только что, в прошлом году, на трехлетие. Да, бриллиантики, а как же. Наша наследница мусор никогда носить не будет… А вот крестик мама подарила, уже на четырехлетие. Тут уже не бриллиантики, тут уже серьезные бриллианты. А как же. Ребенок растет. Не всю жизнь детские украшения носить будет. Пора приучать к взрослым вещам.

Взрослыми вещами считались еще магазины, рестораны, кафе и работа. По магазинам Настёну таскала мать, на работу — отец, в рестораны — вместе.

Через неделю Александру отпустили на выходные. Ей не нужны были выходные, она планировала массу занятий для Настёны на эти дни, но ее отпустили. Просто прогнали. Папа с мамой оба будут дома, оба давно мечтают провести с дочкой тихий семейный уик-энд, и гувернантке совершенно незачем присутствовать на чужом семейном уик-энде.

Александра провела в своей крошечной квартирке почти два скучных дня, от тоски сделала генеральную уборку, выбросила нечаянно найденный мусор — две пары носков бывшего жениха и брошюрку «Ты скоро станешь мамой», — и в воскресенье к вечеру поехала на работу, радостно ожидая встречи с Настёной.

Настёна ревела в три ручья, сидя на коленях у домработницы Оксаны Петровны. В глубине квартиры полковник и его жена орали друг на друга, время от времени роняя на пол что-то стеклянное. Нет, хрустальное. Ничего просто стеклянного в доме не держали, в приданое Настёне собирали хрусталь. И фарфор. Похоже, сейчас там разбирались именно с этой частью приданого.

— Каждый раз после кабака так, — хладнокровно объяснила Оксана Петровна шум в квартире. — Напьются оба — и понеслась душа в рай… Да ты не обращай внимания, они уже скоро мириться будут. Главное — им в тот момент Настю не показывать. А то начнут ее друг у друга из рук вырывать, опять разорутся: кого она больше любит, папу или маму… А девка и так не в себе, вон как трясется. Как пришли — так и плачет, не переставая. Они, поди, еще в кабаке лаяться начали, все никак остановиться не могут. Вот и она никак не остановится. Каждый раз одно и то же, как людям не надоест… Хорошо, что ты пораньше пришла, а то я прямо и не знала, что делать-то. Сегодня Настя что-то очень сильно плачет… Я уж с ней и так, и эдак… И качала, и песню пела, и водой поила… Все плачет и плачет. Опять ночь спать не будет.

Настёна и правда эту ночь почти не спала. Немножко задремлет — и тут же вскрикивает во сне, просыпается — и начинает плакать. Александра совсем измучилась, думала даже врача вызывать, но без ведома родителей не решилась. Родители спокойно дрыхли после шумного примирения за кухонным столом — едва ли не более шумного, чем ссора. Мирились с песнями, с хохотом, со звоном бокалов и с торжественным прощением друг другу утаенных друг от друга доходов или расходов.

Утром перед работой полковник приперся в детскую — с подвыванием зевая, топая подкованными башмаками, хлопая дверью… Увидел Александру, сидящую в кресле рядом с кроваткой Настёны, в полный голос удивился:

— Ты чё тут? Сидишь-то? С утра пораньше? А?

— Тише… — Александра прижала палец к губам, поднялась и попробовала вывести полковника из комнаты. — Тише, Настя только что уснула. Всю ночь почти не спала.

Полковник из комнаты выходить не захотел, небрежно отодвинул Александру с пути, шагнул к Настиной кроватке, низко наклонился, присмотрелся и, не понижая голоса, сказал:

— Наверное, заболела. Температура есть? Валька встанет — ты ей скажи. Мне уже на работу пора.

Настёна проснулась, увидела отца, вскрикнула и заплакала.

— Ты чего? — весело удивился полковник. — Не узнала? У-тю-тю-тю, ты ж моя масенькая… Это я, твой любимый папка!

Он вынул ребенка из кроватки, поднял вверх на вытянутых руках, потормошил и опять положил на постель. Недовольно сказал:

— Ну, сделай что-нибудь. Видишь — плачет. Значит — болит что-то.

— Она весь вечер вчера плакала, — тихо напомнила Александра. — И почти всю ночь.

— А! — догадался полковник. — Это она за меня переживает. У ти моя масенькая… Не бойся за папку, папка у тебя сильнее всех, папка у тебя самый сильный, твой папка любому рыло начистит, любого по стенке размажет, любого в землю закопает… Не бойся, Настёна, твоего папку никто не победит. Ладно, я пошел. Да успокой ты её! Вон чего делается, икать начала. Еще и правда заболеет…