Город праха

– Что это?! – простонал Алек.

Джейс подумал над ответом, рассматривая приближающегося демона.

– Большая тварюга. Очень большая.

Он со странным чувством оглянулся на Алека с Изабель. Внутренний голос подсказывал, что он видит их в последний раз, и однако ж Джейс совсем не боялся. По крайней мере, за себя. Он хотел сказать брату и сестре, что очень любит их и что они для него в тысячу раз дороже всех Орудий смерти, вместе взятых. Но слова не шли, поэтому Джейс просто крикнул:

– Алек, уводи Иззи к лестнице, живо!

Секунду Алек просто смотрел на него, потом кивнул и повлек упирающуюся Изабель к борту. Он помог ей перелезть через перила, и Джейс с невероятным облегчением увидел, как ее голова скрылась из виду – Изабель спускалась по лестнице.

– Давай, Алек, – еле слышно прошептал он. – Уходи… скорей, скорей!

Но Алек не последовал за сестрой. Не обращая внимания на ее крики, он спрыгнул с перил обратно на палубу, подхватил брошенную гизарму и пошел к Джейсу, чтобы встретить демона плечом к плечу.

Это ему не удалось. Демон, уже нависший над Джейсом, вдруг передумал – кроваво-красный хобот метнулся к Алеку. Джейс попытался заслонить брата, однако железная палуба, разъеденная ядом, провалилась под ним, нога застряла, и Джейс рухнул как подкошенный.

Алек вскрикнул и ткнул демона гизармой, во все стороны брызнула черная кровь. Клинок застрял в ране, и чудовище отступило, испустив почти человеческий вопль. Алек попятился, ища другое оружие, и был сбит с ног когтистой лапой. Не успел он опомниться, как хобот демона обвился вокруг груди.

Где-то вдалеке кричала Изабель. Джейс отчаянно рванулся, сдирая кожу о зазубренный металл, высвободил ногу и вскочил, занося Самандириэль. Клинок пылал, как падающая звезда, – и демон с шипением отпрянул. На секунду Джейсу показалось, что сейчас он выпустит Алека, однако демон взмахнул хоботом и с чудовищной силой отшвырнул свою жертву. Алек покатился по скользкой от крови палубе и с хриплым криком упал за борт.

– Алек! – завизжала Изабель. – Алек!!!

Ее вопли пронзали уши Джейса раскаленными иглами. Самандириэль все еще пылал в руке, освещая надвигающуюся тварь, ее хищные комариные глаза, – но Джейс видел только Алека, тонущего в черных ледяных волнах. Во рту даже возник вкус морской воды – или просто крови…

Он взмахнул клинком и нанес удар. Тварь в агонии заверещала. А потом палуба проломилась с оглушительным скрежетом, и Джейс рухнул во тьму.

19

Dies irae^[4]

– Ты ошибаешься, – неуверенно сказала Клэри. – Ты не знаешь о нас с Джейсом ничего. Просто хочешь…

– Я хочу лишь достучаться до тебя, Кларисса. Заставить тебя понять.

В голосе Валентина звучала легкая насмешка.

– Ты просто издеваешься над нами! Намерен использовать меня, чтобы отомстить Джейсу! – выпалила Клэри и добавила: – Ты даже не злишься. Настоящий отец сейчас бы злился.

– Я твой настоящий отец. В твоих жилах течет моя кровь.

– Мой отец не ты, а Люк, – сказала Клэри почти устало. – Я не хочу больше это обсуждать.

– Ты считаешь Люка своим отцом только из-за его отношений с твоей матерью.

– Отношений? – расхохоталась Клэри. – Они с мамой просто друзья.

На какой-то миг на лице Валентина отразилось удивление.

– В самом деле? Ты действительно считаешь, что Люциан согласился ради дружбы вести жизнь в изгнании, скрываться, прятаться и всеми силами охранять тайну, которой он сам не знал до конца? Ради одной только дружбы? Ты еще очень юна, Кларисса, и мало понимаешь в людях, а в мужчинах и вовсе ничего.

– Твои грязные намеки никому не интересны. Ты ничего не знаешь ни о Люке, ни о Джейсе. Пытаешься выставить их поступки в подлом свете, потому что сам не умеешь поступать иначе.

– А если бы Люк любил твою маму, это было бы подлостью? Чего подлого в любви, Кларисса? Или ты просто чувствуешь в глубине души, что твой драгоценный Люциан не человек и не способен на человеческие чувства?

– Люк такой же человек, как и я! А ты слепой фанатик!

– Ну нет, вот тут ты ошибаешься. – Валентин шагнул к Клэри, и она поспешила спиной загородить от него Меч. – Ты смотришь на меня сквозь призму примитивного мировоззрения. Примитивные вообще очень любят делить себе подобных на группы, выдумывая различия, которые покажутся бредом любому нефилиму. Критерием различий может быть раса, религия, национальность и еще десятки подобных вещей. Примитивные не в состоянии увидеть, понять и осознать существование демонов, и все же в их родовой памяти остались какие-то представления о том, что на Земле есть «мы» и «они», чужие, те, кто сеет лишь смерть и разрушение. Но раз они не видят демонов, их угрозу они пытаются приписать себе подобным. Они готовы счесть врагом соседа и поколениями вести бессмысленные войны. – Валентин сделал еще один шаг вперед, и Клэри, попятившись, оказалась прижата к самому сундуку с Мечом. – Я не из их числа. Мне известна истина. Примитивные видят опасность будто через закопченное стеклышко, а нефилимы встречают ее лицом к лицу. Нам ведом истинный облик зла, нам ведомо: пусть оно и живет среди нас, оно чужое! Нельзя позволить чужеродному пустить здесь корни, расцвести ядовитыми цветами и отравить все живое на Земле.

---

4 Dies irae (лат.) – Судный день.