Город праха

– Безмолвные братья пытались связаться с Институтом! В Городе костей что-то случилось!

– Что?!

– Не знаю! Братья еще никогда не просили о помощи! – Изабель была явно встревожена. – Макс, ступай в свою комнату и никуда не выходи, ясно?

– А вы с Алеком, значит, пойдете в Город молчания? – спросил Макс, сердито вздернув подбородок.

– Макс!

– Я с вами.

Изабель покачала головой; стеклянный кинжал в ее волосах сверкнул яркой искрой.

– И думать забудь. Ты еще маленький.

– Тебе самой нет восемнадцати!

– Хорошо, – сказала Изабель. – Только сначала мне надо кое о чем поговорить с Клэри.

Повинуясь ее отчаянному взгляду, Клэри поднялась на ноги и подошла. Изабель немедленно схватила ее за локоть, выпихнула из комнаты и выскочила следом, захлопнув дверь.

– Вот засада! – прошипела она, изо всех сил держа дверную ручку, за которую с другой стороны дергал возмущенный Макс. – Будь добра, достань у меня стило из кармана.

Клэри поспешно вытащила стило, которое дал ей Люк:

– Вот, держи.

Изабель схватила его и несколькими быстрыми взмахами начертила запирающую руну и вернула стило Клэри с раздраженной гримасой. Макс продолжал безуспешно ломиться в дверь.

– Откуда ты это взяла?

– Моя мама была Охотником, – сказала Клэри и прикусила язык, мысленно запретив себе думать о маме в прошедшем времени.

– Ясно. – Изабель грохнула в дверь кулаком. – Макс! Если проголодаешься, возьми шоколадку в тумбочке. Мы постараемся вернуться как можно скорее.

Ответом ей был еще один гневный вопль. Изабель пожала плечами и направилась к выходу. Клэри последовала за ней.

– А что именно сообщили Братья?

– На них напали. Больше ничего не известно.

Алек ждал у библиотеки, уже успев облачиться в кожаные доспехи Охотника. По его горлу и запястьям змеились черные знаки, а в поясных ножнах сидели два клинка серафима, названные именами ангелов.

– Готова? – спросил он Изабель. – Где Макс?

– Заперла в комнате, – ответила Изабель, протягивая ему руки. – Нанеси знаки.

Чертя руны на ее запястьях, Алек быстро взглянул на Клэри:

– Лучше возвращайся домой. Если в пустом Институте тебя обнаружит Инквизитор, добра не жди.

– Я с вами! – вдруг вырвалось у Клэри.

– Прямо как Макс, – пробурчала Изабель, осторожно подув на свежие знаки, как будто на чашку с кофе.

– Максу девять, а я ваша ровесница!

– Тебя никто не учил, – назидательно произнес Алек. – Только мешать будешь.

– Вы хоть раз были в Городе молчания? – спросила Клэри. – А я была! Я знаю, как туда войти, и смогу найти там дорогу.

– Все-таки… – начал Алек.

Изабель перебила его:

– Вообще-то, она права. Пусть идет, если хочет.

– В тот раз, когда мы нарвались на демона, она только зажмурилась и визжала! – воскликнул Алек и, встретив испепеляющий взгляд Клэри, поспешно добавил: – Ты уж извини…

– Я считаю, что ей надо набраться опыта, – сказала Изабель. – Как любит повторять Джейс, порой опасность искать не надо – она приходит сама.

– Меня нельзя просто запереть, как Макса, – быстро добавила Клэри, увидев, что Алек колеблется. – Я не ребенок. И мне известно, как попасть в Город костей, так что, если не возьмете меня, пойду туда одна.

Алек отвернулся, бормоча что-то про упрямых девиц.

– Дай стило, – приказала ей Изабель. – Пора тебе получить знаки.

6

Город праха

Изабель начертила на предплечьях Клэри два знака: открытый глаз, украшавший руку каждого Охотника, и два скрещенных серпа – руну защиты. Прикосновение стило обжигало, но боль тотчас забылась. К моменту, когда они вышли из машины на Второй авеню, Клэри уже чувствовала в руках невероятную легкость, будто плыла в детских надувных браслетах.

В молчании друзья прошли под кованой железной аркой, ведущей на нью-йоркское Мраморное кладбище. В прошлый раз Клэри привел сюда брат Иеремия. Тогда она так спешила за ним, что почти не смотрела по сторонам, и лишь сейчас заметила выгравированные на стенах имена: Янгблад, Фэрчайлд, Трашкросс, Найтвайн, Рэйвенскар… Рядом с фамилиями значились руны. У каждой династии нефилимов был собственный символ: у Вэйландов – молот, у Лайтвудов – факел, а у Валентина – звезда.

В центре двора, под которым располагался склеп, возвышалась статуя ангела. На бесстрастном мраморном лице темнели разводы въевшейся городской пыли. Глаза ангела были закрыты, ноги покоились в густой траве, а в изящных руках он держал кубок, изображающий Чашу смерти.