Будешь моей мамой

— Мои сыновья были бы очень не против такой няни, — заявил Владимир Иванович жизнерадостно. — Вот только в этом месте: «никогда не допускает конфликтных ситуаций» — это вряд ли, ласточка моя. Они из-за вас друг друга просто поубивали бы. Хе-хе-хе.

Оба его сына были старше Ольги на пару лет.

Серебряный смотрел на нее и, кажется, собирался о чем-то спросить. На всякий случай Ольга решила перехватить инициативу.

— У вас больше нет вопросов? — Она говорила очень вежливо. Очень доброжелательно. Как учит Дейл Карнеги. — А то я тоже хотела кое-что узнать. Например, чем болен ваш ребенок. Он что… инвалид?

— Это не мой ребенок. — В холодных серебряных глазах мелькнуло удивление. — И он не то чтобы болен… То есть… И это не он, а она. В смысле — девочка.

— Не ваш ребенок? — Ольга растерялась. Какого дьявола ей тут смотрины устраивают? Что это за родители, которые поручают чужим людям выбирать няню для своего ребенка, да еще больного? — Я хотела бы поговорить с родителями ребенка, — заявила она твердо. — Конечно, если это входит в их планы.

В серебряных глазах опять что-то дрогнуло, но ответил он с бесстрастным выражением лица бесстрастным же голосом:

— Конечно. Матери у девочки нет. С отцом ребенка вы поговорите через несколько минут. Я с вами беседую по его поручению. Еще вопросы есть?

— Только к отцу ребенка. К вам — нет. — Ольга подавила внезапное чувство неловкости. — А у вас ко мне?

— Один. — Серебряные глаза смотрели с подозрением. — Почему вы носите черные очки в помещении? У вас проблемы с глазами?

— Никаких проблем. — Ольга сумела даже улыбнуться. — Там есть справка от офтальмолога. Единица. Сто процентов. Просто я не люблю очень яркого света, а здесь солнце прямо в окна…

Серебряный встал и, прикрыв распахнутую раму, быстро задернул шторы.

— Так лучше? — безразличным тоном спросил он, опять садясь за стол.

— Да, спасибо… Вы имеете в виду, что мне надо снять очки?

— Ну, знаете. — Парень смотрел на нее все с тем же подозрением. — Когда разговариваешь с человеком, хотелось бы видеть его глаза.

Ольга вздохнула и сняла светофильтры. Ей бы не хотелось, чтобы видели ее глаза. Ее до сих пор настораживала и даже пугала реакция тех, кто видел ее глаза. Ладно, все равно отец ребенка не он.

Она неохотно распахнула ресницы и настороженно глянула в лицо Серебряному. И вдруг увидела, какой это молоденький паренек. В сущности, совсем мальчишка. Он сидел откинувшись на спинку кресла, лицо медленно заливала краска, и на полуоткрытых губах бродила растерянная улыбка. А серые глаза были просто испуганными,

— Во черт… — бормотал он. — Ничего себе… Черт побери, проклятье… — Он сел прямо, закрыл глаза, потер ладонями лицо и вдруг засмеялся. — Простите.

— Что-нибудь не так? — спросила Ольга. В конце концов, она и не такое видела. Однажды в магазине какой-то мужик, встретившись с ней взглядом, выронил бутылку и даже не заметил этого. Просто переступил через лужу и осколки и пошел за ней, как лунатик. А ее бывший шеф вообще сошел с ума, когда впервые увидел ее после… А, черт с ним. Ольга смотрела на мальчишку за столом и думала, что этот Серебряный — золотой парень. У него вполне человеческая реакция. Кажется, он даже обрадовался.

— Вам что-то не нравится? — настороженно спросила Ольга, наблюдая, как он потянулся к коробке селектора и нажал какую-то кнопку.

— Ну что вы, — поспешно ответил Серебряный и наклонился к аппарату. — Тамара Михайловна, будь друг, зайди сюда. — Он навалился грудью на стол и опять уставился на нее. — Извините, а у вас ресницы настоящие?

В голосе парня слышался горячий интерес, чуть ли не азарт. Визажист какой-нибудь, что ли?

Странно все это. Куда хоть она попала? Ресницы им нужны настоящие. И беседует она не с родителями ребенка, а с пацаном без особых примет. Особые приметы — серая личность.

В кабинет влетела какая-то баба без возраста. От тридцати до пятидесяти, прикинула Ольга. Крупная, крупнофигуристая, крупноглазая, крупноприческовая. Все в ней было несколько преувеличено, особенно макияж, украшения и голос.

— Ну-ка, ну-ка, ну-ка! — заорала она с порога глубоким веселым контральто. — Кто у нас на этот раз? — Баба пронеслась мимо Ольги, зашла за стол и села на подоконник позади Серебряного. И только потом посмотрела на Ольгу. — Так-так-так-так-так… — Она говорила все так же весело, но гораздо тише. Улыбка у нее была широкая, а глаза оценивающие. — Ух ты, ух ты, ух ты…