Садовник

Город был неузнаваем. Горячий июльский ветер гонял по опустевшей дороге клочки обгорелой бумаги, а на перекрестке дымился опрокинутый набок военный грузовик. Ни людей, ни машин, ни даже собак.

Преодолевая нешуточную боль в колене, Мигель добрел до перекрестка, немного передохнул и сделал еще один рывок — на площадь. Завернул за угол и остолбенел. Центральная городская площадь смотрела на него черными провалами окон на прокопченных, неузнаваемых стенах без крыш. Ратуша, здание суда, полицейский участок — здесь выгорело все.

В конце улицы послышался вой идущего на подъем грузовика, и Мигель, превозмогая боль, поднял руку, но огромная машина, не снижая скорости, натужно прошла мимо, в сторону моста. Мигель застонал от боли и досады, начал осторожно садиться на тротуар и тут же увидел тихо следующий вслед за грузовиком роскошный «Мерседес».

Машина притормозила, и из нее выскочили двое солдат. Они подхватили начальника полиции под руки и быстро и аккуратно поднесли к машине. Сидящий рядом с водителем офицер неспешно обернулся, и Мигель задумчиво хмыкнул. Это был капитан Диего Дельгадо.

— Здорово, Диего.

— Здравствуй, Мигель, — вышел из машины капитан Дельгадо и перебрался на заднее сиденье. — Садись. Куда тебя отвезти?

Мигель осторожно забрался в машину и сел рядом.

— Сначала объясни, что происходит.

Диего улыбнулся и в знак того, что можно трогаться, хлопнул водителя по плечу.

— Да все нормально, Мигель. Анархистов мы из города выбили, а это главное. Теперь город наш.

— Наш — это чей? — насторожился Мигель. — Генерала Санхурхо?

— Хосе Санхурхо погиб, — печально покачал головой Диего. — Франко — за него. Но, в общем, ты угадал. Город теперь мой, и никаких беспорядков я более не допущу.

Мигель смутился. То, что устроивших кровавые расправы над ни в чем не повинными людьми анархистов выбили из города, было прекрасно. Но вот то, что у власти в городе теперь принявший сторону мятежников Диего Дельгадо, ему совершенно не нравилось. Мигель уже чувствовал, чем это пахнет.

— Пленные есть? — напряженно поинтересовался он.

— Были, — коротко отозвался Диего.

Мигель поперхнулся:

— Что значит были?!

— Я их расстрелял, — зло рассмеялся Диего. — За полной ненадобностью.

Мигель на секунду замер:

— Ты хоть понимаешь, что тебе придется отвечать по суду?

— Перед кем? — иронически поднял бровь Диего.

— Перед законной властью…

— Брось, Мигель, — равнодушно отмахнулся Диего и ткнул пальцем через спину, туда, где еще дымились остатки полицейского участка. — Вон она, ваша законная власть, догорает… Теперь я здесь — власть.

Машина свернула на объездную дорогу, в одно мгновение миновала окраину и с грохотом помчалась по дощатому настилу моста, резко вывернула вправо и заскакала по кочкам. Мигель вцепился в сиденье обеими руками, тряска приносила невыносимую боль.

Они выехали к обрыву над рекой, Мигель присмотрелся и охнул. Ушедший вперед грузовик уже стоял здесь, и забравшиеся в кузов солдаты быстро сбрасывали на землю трупы. Судя по замасленным спецовкам, все — батраки с городских окраин.

— Господи! Что же ты делаешь, Диего? — болезненно морщась, произнес Мигель. — Ты же раньше нормальный мужик был…

— Перестань, Мигель, — отмахнулся Диего. — Я и сейчас нормальный. Ты бы лучше Гонсалеса арестовал. Помнишь такого? Исчез, сука! Как в воздухе растворился! И он, и дружки его…

— Помяни мое слово, Диего, — покачал головой Мигель. — Тебя еще будут судить.

Диего делано рассмеялся, вышел из машины и вразвалочку, по-хозяйски обошел вокруг машины.

— Я, Мигель, кстати, твою «Испано-суизу» нашел. Побита, но еще бегает… я на ней горячие обеды личному составу развожу. Если не будешь строить из себя верного защитника Республики, отдам; все ж не пешком ходить…

Он подошел к одному из трупов, наклонился, заглянул в мертвое лицо, удовлетворенно кивнул и вдруг опять повернулся к бывшему другу.

— А насчет суда… так это мы вас судить будем.

Мигель откинулся на спинку роскошного кожаного сиденья и закрыл глаза. Ему хотелось умереть.

***

Себастьян сразу заметил рядом с офицером начальника полиции, а потому быстро отвернулся и продолжил копать очередную яму. Да, офицер дал ему с десяток помощников, но трупов было все еще слишком много, а помощники никуда не годились — он работал втрое быстрее любого из них.

Впрочем, трупы могли и подождать, и, кроме запаха, никаких неприятностей от них не происходило. Со вчерашнего дня, когда он передал сеньориту Долорес приехавшему вместе с военными Сесилу Эсперанса, главная трудность в его деле заключалась в саженцах.