Огненный трон

Никаких навигационных и опознавательных знаков, само собой, не было. Но мы сразу почувствовали: это другой отрезок реки. Время неслось, а мы еще ничего не сделали.

– Наверное, первое испытание – это скука, – сказала я. – Постоянно ждешь, когда же что-то случится.

В Дуате нужно следить даже за мыслями. А уж за словами, произносимыми вслух, – тем более. Вскоре я пожалела о сказанном. Перед нами возникла гора. У этой горы была нога, обутая в сандалию. Нога опустилась на нос барки, остановив движение.

Вид у ноги был препротивный. Она определенно принадлежала существу мужского пола. Громадные грязные пальцы с желтыми потрескавшимися ногтями, которые давно не подстригали. Может, обкусывали, но делали это явно нерегулярно. Тесемки сандалии покрывали лишайники и ракушки. Не буду много рассказывать про эту ногу. Казалось, ее хозяин торчит здесь уже не первую тысячу лет. И за все время ни разу не сменил обувь.

Великан разглядывал нас, как диковинных букашек.

– Кому это здесь скучно? – загремел, уносясь в темноту, его голос. – Могу убить вас. Мигом избавитесь от скуки.

У него была такая же юбка, как и у Картера. Думаю, из материи, пошедшей на юбку, удалось бы сделать паруса для десятка кораблей. По строению и пропорциям тело великана напоминало человеческое, только невероятно волосатое. Когда я увидела его, то испытала желание создать благотворительный фонд помощи чрезмерно волосатым. А вот голова у великана была баранья. В самом прямом смысле слова. Белая морда с медным кольцом в носу. Большие изогнутые рога, увешанные множеством медных колокольчиков. И широко расставленные глаза с ярко-красной радужной оболочкой и вертикальными щелями зрачков. Возможно, все это звучит довольно пугающе, но «баран-великан» не показался мне исчадием ада. В нем ощущалось больше меланхолической грусти, чем угрозы. Будто он так давно стоял на каменном островке посреди реки, что забыл, зачем здесь находится.

[Картер спрашивает, когда я успела стать экспертом по части великаньих душ с бараньими головами. Может, ты заметил, что я вообще-то человек наблюдательный. А сейчас закрой рот и не мешай мне рассказывать дальше.]

Честное слово, мне его стало жалко. В глазах у него застыла тоска одиночества. Я бы ни за что не поверила в злые намерения «барана-великана», если бы он не выхватил из-за пояса два громадных кинжала с кривыми лезвиями, чем-то похожие на его рога.

– Вы молчите, – заметил он. – Значит, соглашаетесь, чтобы я вас убил?

– Благодарим за предложение, но мы не согласны, – ответила я, стараясь говорить вежливо. – Хочу произнести одно слово и задать тебе один вопрос. Это слово – «педикюр». А вопрос такой: кто ты?

Великан рассмеялся блеющим, совершенно бараньим смехом (если, конечно, бараны умеют смеяться).

– Если бы вы знали мое имя, все прочее не понадобилось бы. Я бы вас пропустил. Увы, никто не знает моего имени. Стыдно, конечно, но это так. Вижу, вы сумели найти «Книгу Ра», оживить слуг его барки и доплыть до врат четвертой области. До вас еще никто не забирался так далеко. Мне очень жаль, что я вынужден раскрошить вас на мелкие кусочки.

Он поднял кинжалы. Светящиеся шары задергались от радости и зашептали: «Да! Да! Убей ее первой! Обязательно убей!»

– Погоди, – сказала я великану. – А если мы назовем твое имя, ты нас пропустишь?

– Разумеется. Но никто еще не назвал моего имени.

Я посмотрела на Картера. Не в первый раз стражи реки Ночи останавливали нас и требовали под страхом смерти назвать их имена. Похоже, это являлось главным «правилом движения» по Дуату. Зачем оно понадобилось древним египтянам – спрашивайте у них. Но сейчас я не сомневалась, что уже видела бараноголового. Его статуя стояла в Бруклинском музее.

– А ведь это он, – шепнула я Картеру. – Помнишь? В Бруклинском музее мы видели статую парня, похожего на лосиного бога Бульвинкля?

– Не называй его Бульвинклем, – шепнул в ответ Картер. Он посмотрел на великана и с напускной торжественностью сказал: – Ты – Хнум.

У великана в горле что-то булькнуло. Он зачем-то поскреб кинжалом перила барки.

– Это вопрос? Или окончательный ответ?

Картер растерялся. Такого поворота он не ожидал.

– Ответ, но не окончательный! – завопила я, сообразив, что мы едва не угодили в ловушку. – И даже не приблизительный. Хнум – это твое общее имя, известное всем. Но ты хотел, чтобы мы назвали твое истинное имя. Твой рен.

Хнум склонил голову набок. Колокольчики на его рогах не слишком мелодично звякнули.