Прощайте, колибри, хочу к воробьям!

– С ума сошел!

– Почему?

– Он хоть и не в моем вкусе, но бесспорно на редкость красивый мужчина, так зачем ему эта старая мочалка, твоя сестра?

– Послушай, Зайка!

– Ну объективно же! Ей уже сорок, она объективно уже старая мочалка…

– Зая, это сейчас тебе двадцать семь, а не успеешь оглянуться, тебе тоже стукнет сорок.

– Ну, я уж сумею и в сорок выглядеть максимум на тридцать, а у твоей Женечки все ее годы на морде написаны. Товарный вид безнадежно утрачен. Ну, может, и найдет себе какого-нибудь бухгалтера… Или в лучшем случае засушенного музыковеда. Впрочем, дай ей бог, как говорится.

– Зая, давай мы больше не будем говорить о Жене. Мне это неприятно.

– Да мне тоже! Все, забыли!

Вера нашла на айпэде свой любимый американский сериал, а Антон достал ноты скрипичного концерта, который ему предстояло играть через месяц в зале Плейель в Париже.

Мне с каждым днем становилось все лучше. Вернее, с каждой ночью. Теперь мы спали втроем. Пафнутий на вторую ночь явился к нам.

– А ты заметила, какой он деликатный? – спросил Костя. – Приходит, только когда уже можно.

– А ты заметил, что он ложится рядом со мной?

– Скотина он!

– Не смей так говорить.

– А я ревную!

– Кого к кому? – засмеялась я.

– Тебя к нему, а его к тебе.

В услугах Надежды Сергеевны теперь необходимости не было. Но выходить на улицу одной Костя мне категорически запрещал.

– Не вздумай! Мало ли, голова закружится, или толкнет кто-то ненароком, а ты едва на ногах держишься.

– Но я не в состоянии больше сидеть в четырех стенах.

– Ничего, вот в пятницу после работы повезу тебя в наш ресторанчик. Летом там можно сидеть во дворике. Под липой. А в субботу поедем за город, на дачу к папиной жене. Познакомлю тебя с ними.

– Зачем это?

– Как зачем? А ты разве не собираешься за меня замуж?

У меня сердце оборвалось.

– Костя!

– Что Костя?

– Но пока таких предложений от тебя не поступало.

– Считай, уже поступило! Или я обязательно должен встать на одно колено, протянуть красную уродскую коробочку с каким-нибудь ювелирным изделием, букет роз и все такое?

– Да нет, – засмеялась я.

– И так сойдет?

– Ну, на худой конец сойдет! Тем более что я отвечу тебе отказом.

– Как? – побледнел он.

– Костя, милый, любимый, зачем нам жениться?

– Ну как зачем? – явно растерялся и, кажется, даже обиделся он. – Ты чудовищно нелогична.

– Почему?

– Говоришь: Костя, любимый, значит, любишь меня?

– Факт. Люблю. Но…

– Я, Женька, вообще никогда не объяснялся в любви своим ба… дамам, вообще, ну или только в ранней юности, что называется, под напором спермы, и вообще не глядел на женщин старше двадцати пяти, а ты перевернула мне душу…

– Знаешь, Костенька, дорогой мой, любимый, мне никогда ни с кем не было так хорошо, обо мне никогда никто так не заботился, но…

– Какое тут может быть «но»?

– Моя работа. Я не могу и не хочу ее бросать.

– Что это за работа? Секретарша у красивого дирижера?

– Это можно назвать как угодно, однако…

– Жень, да я же не против, работай!

– Ты правду говоришь?

– Конечно! Мне нужна жена, любимая женщина, а вовсе не домработница. Ты же видишь, мой быт вполне налажен, я сам все могу, есть женщина, которая убирает… А то, что придется расставаться, так это, может, даже и неплохо, зато встречи будут бесценными…

– Костя!

– Так ты согласна, дуреха?

– Да! Да! Да!

– И в субботу утром мы поедем на дачу?

– Поедем!

– Женька! А я буду иногда сваливаться тебе как снег на голову! У твоего Фархада, допустим, концерт или спектакль в Брюсселе, а я возьму и прилечу!

– Это будет прекрасно!

– А Мирон?

– А что Мирон? Мирон с нами не ездит. Да и я не всегда езжу с Фариком. Так что можешь запросто промахнуться со своим сюрпризом!

– Женька, я такой счастливый сейчас…

– И я! Костя, а расскажи мне хоть что-то о своем отце…

– Что тебе рассказать? Он у меня из породы мамонтов.

– То есть?

– Ну, теперь таких уже не делают. Джентльмен до мозга костей! Любимец и любитель женщин. Но при этом крупный ученый, был раньше гениальным хирургом, но в Афгане схлопотал осколок в плечо, не смог оперировать, но не спился, как многие, а защитил докторскую диссертацию на основе своего полевого опыта, теперь преподает и консультирует. Его нередко приглашают за границу на консультации. А при этом он так любит жизнь…

– Как человек, часто имевший дело со смертью, да?