– Фарик, что ты несешь! – не могла не улыбнуться я.
– Да идите вы! – рассердился Мирон. – Хотя… Нет, надо не так… Надо заказать оперу «Принц датский». И там, в монастыре, наш принц оттрахает всех монахинь. Вот это будет хит!
– А что, вполне в духе времени. Я вот когда лежала больная, видела по телику новую «Бесприданницу». Так она кончилась тем, что Карандышев, бедный, но благородный офицер, пристрелил Паратова и Ларису вроде бы тоже, но в финале он через пять лет выходит из тюрьмы, и его встречает у ворот Лариса!
– Жень, ты врешь?
– Клянусь!
– И скандала не было? – полюбопытствовал Мирон.
– Да ну… «Бесприданницу» в наше время никто и не знает, разве что «Жестокий романс».
– Ладно, ребята, не трындите! Женька, колись, что случилось? И, кстати, ты есть хочешь?
– Ужасно!
– Тогда забросим сейчас твои вещи в отель и пойдем ужинать.
– Я вам покажу видео, закачаетесь, ручаюсь.
Боже, как они хохотали!
– Что вы ржете? У меня жизнь сломана, а вы…
– Да ладно, Женька, я так и думал, что Костя твой тот еще потаскун. Но кот у него… За такого кота полжизни не жалко, – заметил Мирон.
– Полцарства за кота! Опять-таки перефразируем старика Шекспира, – сквозь смех сказал куда более начитанный Фарик.
– Женька, а это и есть женушка твоего брата? Повезло парню, нечего сказать! Ты бы ему это видео послала, вот бы впечатлился…
– Нет, не стану я этого делать. Это был его выбор, пускай сам и расхлебывает…
– Ну да. А она красивая, зараза, кстати, здорово похожа на твою идиотку, Узбек!
Лицо Фархада болезненно исказилось.
– Мирон!
– Все, молчу! Хотя нет, не могу молчать! Знаешь, Женька, она его мало того что бросила, так выяснилось, что еще и ободрала как липку! Ты имей это в виду при заключении контрактов, наш великий маэстро, как говорится, на мели.
– Мирон!
– Женька должна это знать, она же с тобой работает!
– Все, мальчики, мы больше не касаемся этих тем, проехали! Зато у нас все билеты проданы!
– Это да! Вот, кстати, Женька, срочно нужна твоя помощь! – воскликнул Мирон. – Одна из дам-попечительниц, много для нас сделавшая, хочет, чтобы Закиров выступал не во фраке, а в черной шелковой рубашке, которую в количестве двух штук она самолично выписала из Китая.
А этот упертый Узбек даже слышать об этом не желает.
– Да, не желаю! С какой стати я должен менять свои привычки? Всю жизнь дирижирую во фраке…
– А ты хоть примерил эти рубашки?
– Нет. Я все равно не буду в них дирижировать. Да хотя бы из суеверия! Ни за что!
– О! Фарик! Это роскошная отмазка, против нее никакая дама не устоит. Музыканты часто очень суеверны! – включилась я в разговор. – И никто не обидится!
Они переглянулись.
– Вот что значит умная женщина! Нам обоим даже в голову не пришло, что это и впрямь гениальная отмазка.
– Вот! А на фуршет после спектакля ты, Фарик, наденешь эту рубашку. И волки будут сыты, и овцы целы.
– Господи, казалось бы, так все просто… – почесал в затылке Мирон. – Гляди-ка, Узбек, а тень мамки Гамлета уже даже и не тень, а вполне себе аппетитная женщина…
– Ох, ребята, если б вы знали, как я вас люблю! И как я счастлива, что вы у меня есть…
Первый спектакль прошел с ошеломляющим успехом. Публика неистовствовала, однако надо было еще дождаться мнения критиков, а оно зачастую не совпадает с мнением публики. И все равно мы чувствовали себя такими счастливыми! Как я и думала, Мунтяну пел божественно. Наверное, лучшего Роберта мне слышать не доводилось. Там было все, что нужно для исполнения этой эффектной, но в общем-то довольно пустой партии. Он не пытался наполнить ее несуществующим смыслом и подтекстом, но его волшебный и поистине блестящий голос идеально лег на эту партию, и в результате получился шедевр. Да и другие исполнители были на высоте, хотя Таня Соловьева вышла петь больная, однако справилась с собой. Водемон, на мой вкус, был излишне нежным, но публика так не считала. И роскошный бас Бориса Вейнберга – Рене, и, конечно, тончайшая нюансировка Фархада… Он вообще изумительный именно оперный дирижер, певцы его обожают, он никогда их не глушит, как это нередко случается… Словом, я чувствовала себя почти счастливой. Почти. Теперь еще пережить второй спектакль…
И мы его пережили! Успех был еще больше. Мунтяну даже заставили бисировать, что никак не было предусмотрено. Однако Фархад сделал ему знак, и тот еще раз спел. Я вдруг подумала: у него такой сексуальный тембр, ему надо спеть, например, Демона. Это должно быть здорово! На прощальном фуршете он вдруг подошел ко мне.