Бегущий за ветром

Целых двадцать шесть лет пройдет, прежде чем я увижу эту улыбку вновь. Мой друг детства усмехнется мне с выцветшей моментальной фотографии.

Подтягиваю своего змея. Все меня поздравляют. Жму руки, благодарю. Детишки помоложе смотрят на меня с восхищением, в их глазах я герой. Меня хлопают по спине и треплют волосы. Сматываю лесу и раздаю улыбки, хотя думаю только о синем змее.

Наконец мой красный змей у меня в руках. Бреду домой, чуть живой от усталости. За воротами меня поджидает Али, протягивает руку сквозь кованые прутья и говорит:

– Поздравляю.

Отвечаю на рукопожатие, вхожу во двор, вручаю ему змея и шпулю.

– Ташакор, Али-джан.

– Я все время молился за тебя.

– Молись, молись. Мы ведь еще не закончили.

Выбегаю обратно на улицу, даже не спросив Али, как там Баба. С отцом увидимся позже. В голове у меня уже все распланировано: торжественная встреча, герой появляется со змеем в окровавленных руках, все уважительно кланяются ему, Рустем и Сохраб в молчании глядят друг на друга. И вот старый воин подходит к юному богатырю и заключает в объятия, тем самым признавая его заслуги. Освобождение от груза прошлого. Возрождение.

А что потом? Ну, потом… все будет хорошо.

Улицы Вазир-Акбар-Хана пересекаются под прямым углом, у каждой свой номер. Если посмотреть с птичьего полета, настоящая сетка. Район новый, и то и дело рядом с огороженным трехметровой стеной жилым комплексом оказывается стройплощадка или пустой участок. В поисках Хасана бегаю по улицам туда-сюда. Зрители воздушного боя расходятся: собирают шезлонги, укладывают посуду и остатки еды. С крыш ко мне летят поздравления.

На четвертой улице к югу меня окликает Омар, сын инженера. Раньше мы учились с ним в одном классе. Он добрый и хороший человек и как-то даже подарил мне перьевую авторучку со сменным картриджем. Его отец – приятель Бабы. На лужайке перед своим домом Омар с братом играют в футбол – отрабатывают приемы владения мячом.

– Говорят, ты выиграл, Амир. Поздравляю.

– Спасибо. Ты Хасана не видел?

– Твоего хазарейца? Киваю в ответ. Омар пасует брату.

– Я слышал, он хорош в погоне за змеями. Брат отпасовывает мяч обратно. Омар принимает мяч на голову.

– Никогда не мог понять, как у него получается. Как он еще что-то видит своими узенькими глазками?

Брат, хохотнув, просит мяч. Омар не дает.

– Так ты его видел?

Омар показывает большим пальцем через плечо в направлении на юго-запад.

– Недавно видел, как он несся к базару.

– Спасибо. – Я срываюсь с места.

К базару я прибегаю уже в сумерках. С минарета мечети Хаджи Якуба муэдзин выкликает «азан», призывая правоверных развернуть коврики, повернуться на запад и склонить в молитве головы. Хасан никогда не пропускает ни одной из пяти молитв, которые полагается произносить в течение дня. Даже когда мы заняты игрой, он всегда извиняется, умывается из колодца во дворе, исчезает в своей хижине и через несколько минут появляется вновь с улыбкой на губах. А я его жду в том месте, где мы расстались, порой на дереве. Похоже, сегодня он пропустит вечернюю молитву. Все из-за меня.

Базар быстро пустеет, на сегодня торговля закончена. Прохожу по рядам, где за одним прилавком продают битых фазанов, а за соседним – калькуляторы. Пробираюсь сквозь редеющую толпу: нищие калеки в лохмотьях, рыночные торговцы, тоже укутанные в тряпье, чтобы не так холодно было, продавцы одежды и мясники. Лавки закрываются. Хасана нигде нет.

Пожилой торговец сушеными фруктами в зеленовато-голубой чалме грузит на мула корзины с кедровыми орешками и изюмом. Спрашиваю его про Хасана.

Прежде чем заговорить, старик долго смотрит на меня.

– Кажется, я его видел.

– Куда он направился?

Торговец меряет меня взглядом с головы до ног.

– А на что мальчику вроде тебя какой-то хазареец? Да еще на ночь глядя!

Он не сводит восхищенных глаз с моей кожаной куртки и джинсов – ковбойских штанов, как мы их тогда называли. Если афганец носит что-то американское (и вещи новые), это верный признак достатка.

– Я должен разыскать его, ага.

– А он тебе кто?

Запасаюсь терпением, хоть и не понимаю, куда он клонит.

– Он сын нашего слуги. Старик приподнимает седую бровь:

– Да неужто? Заботливый же у хазарейца хозяин! Его отец должен стоять перед тобой на коленях и ресницами смахивать пыль с обуви!

– Так вы мне скажете, наконец?

Он хлопает мула по крупу, направляя животное в нужную сторону.