Танцовщица в луче смерти

– Как они вышли на Нину?

– Да все то же видео этой группы, которое было у всех, кто приглашал ее. Максим принес его с вечеринки у Фролова, Костин посмотрел, они выбрали Нину. Проследили за ней, подкупили Лебедева...

– Скольких девушек они убили?

– Говорят, Нина – вторая. После той, в квартире матери. Решили: дома больше не рисковать.

Глава 46

К дню суда у Виктории отросли свои русые волосы. Она гладко их причесала и стянула резинкой на затылке. За неделю до этого состоялось заседание по делу убийства Нины Вешняк. Оно было закрытым, только в этом сказались связи несостоявшегося тестя Максима Дайнеко. Валентинов пришел без дочери, он сидел в первом ряду рядом с Викторией, которую привели для дачи показаний. За ними сидел Григорий Вешняк. Валентинов не сводил глаз с Максима, не понимая, почему на этом чудовище нет пресловутой божьей метки, которая помогла бы спасти ему свою дочь от него. Он хорошо разобрался в выводах психиатров и экспертов. В этой кромешной аномалии жизни Алины ничто не могло угрожать. Она не входила в алгоритм преступников. Максим сумел даже создать впечатление будущего прекрасного мужа. В каком-то смысле мог бы и стать таким, если не заглядывать в его параллельное существование. Но душа Алины, ее чувства, появившийся в ней страх перед людьми, – в этом отец винил только себя. Его любовь сделала дочь слепой и неосторожной.

Виктория за трибуной свидетеля хмуро взглянула на подсудимых.

– Я ничего не знала. Нина не жаловалась мне даже на этого, – Виктория презрительно кивнула в сторону Лебедева. – Что я могу сказать как свидетель. Я сама буду скоро сидеть тут как убийца. Сестры больше нет. Она была хорошей девочкой и сейчас в раю. А эти будут жить. Надеюсь, они узнают, что ад есть и на земле.

Григорий Вешняк только плакал и закрывал лицо ладонями, когда демонстрировали видеокадры.

Максиму Дайнеко дали восемнадцать лет строгого режима, Костину – двенадцать, Лебедеву – восемь. Адвокат Дайнеко заявил, что будет подавать апелляцию, поскольку не были учтены прискорбные обстоятельства жизни его подзащитного.

* * *

На скамье обвиняемых Виктория сидела, не поднимая головы. Так она слушала доклад государственного обвинителя, блистательную речь своего адвоката. Сама в свое оправдание не сказала ничего. Вместо последнего слова повернулась к вдове Коврова.

– Если бы меня приговорили сейчас к смерти, я сочла бы это справедливым, поверьте мне. За отобранную жизнь нужно платить своей жизнью.

– Ох, – пробормотала Елена Васильевна. – Еще казни нам не хватало. Я согласна с мнением адвоката. Так могла поступить только женщина, доведенная до крайности. Поскольку и психологи дали такое заключение, я за условное наказание.

– Мам, ты чего? – зашипела Варвара.

– Спокойно. Люди смотрят. Камеры работают, – прошептала Елена Васильевна, не разжимая губ. – Нам сейчас нужно лицо не потерять. Ты ж видишь, ее все равно тащат.

Виктории дали три года лишения свободы в колонии-поселении с отсрочкой наказания – год.

– Что значит сия закавыка? – спросил шепотом у Андрея Сергей.

– За год многое может измениться. И, скорее всего, именно это и произойдет.

Во время суда Артем, Юля и Алла сидели то во дворе, то в коридоре. Они решили, что не смогут это вынести. Первым из зала вышел Сергей с серьезным лицом, посмотрел на них и подмигнул всем сразу. Получилось, – поняли они. Потом провели Викторию, она взглянула на всех растерянно, устало, явно еще не понимая, что к чему.

Зато адвокат как в воду глядел. Через несколько месяцев Виктория стала его женой, потом возникло особое обстоятельство в виде беременности. Состоялся короткий пересмотр дела, срок заменили условным.

...Однажды Юля по дороге на работу увидела у проезжей части Викторию, которая пыталась поймать машину. Очень скромно одетая, с немаленьким уже животиком, ненакрашенная, русые волосы прямо пострижены чуть выше плеч, над глазами челка «каре», – она выделялась среди всех остальных людей словно «инопланетянка», как называл ее Артем.

Юля остановила машину рядом с ней, открыла дверцу и сказала:

– Таксо подано, шеф.

– Юля, – обрадовалась Виктория. – Подвезешь, что ли?

– Ну, если быстро сядешь, если тебе не за город, то подвезу.

Виктория очень осторожно, бережно устроила себя и свой животик на переднем сиденье и улыбнулась Юле.

– Надо же, как повезло. Стою двадцать пять минут, хоть бы одна сволочь остановилась. Видно, боятся, что я в машине рожу.