– Да, и не хочу слушать подробности. Извините, я не люблю смаковать подобные истории.
– Я не собиралась… Я, конечно, под впечатлением. Мне сказали, что вы живете рядом, мне захотелось пообщаться.
– Кто сказал?
– Повар. Вера.
– А. Понятно. Значит, у вас все в порядке и вы даже приглашаете меня в гости. Спасибо, но вряд ли я этим воспользуюсь.
– Можно я просто спрошу: почему?
– Можно. Меня совершенно не интересует мой бывший муж и его нынешнее супружеское счастье. Вы… Не скажу, что у меня много друзей, скорее, это формальные отношения, но я не ищу ни подругу, ни тем более – новую родственницу. Хотя вы мне кажетесь очень симпатичной девушкой, вас именно такой все и описывают. Похожи на Барби.
– Да? – расстроенно переспросила Оксана. – А мне как раз сегодня показалось, что я уже на нее не похожа.
– Похожи. Думаю, Юра встретил свой идеал… Только знаете, если у вас будет ребенок, следите, чтобы он не отрывал куклам головы.
Эффект неожиданности был таким вероломным, что Оксана, сделав глоток воды, закашлялась.
– Что вы хотите этим сказать?
– Абсолютно никакого подтекста. Я просто не люблю детей и подумала о том, какой ребенок может родиться у вас и Юрия.
– Пожалуй, мне пора. – Оксана встала.
– Я провожу вас. – Галина улыбнулась почти любезно. Они пошли вместе по дорожке, и она произнесла как бы невзначай: – Значит, друзьями вы не обзавелись. А я слышала, вы ездите куда-то почти ежедневно. Нет, я никогда не собираю слухи. Просто вы сами сказали: деревня. Все друг друга знают. Наверное, вы гуляете в одиночестве. Если захочется, приходите еще ко мне.
– Конечно. – Оксана попрощалась, домой добралась почти бегом. Ей казалось, на нее смотрят глазки всех видеокамер.
– Ну как? – встретила ее Вера. – Как пообщались с этой фруктозой?
– Если честно, это ужас. Хотя все в рамках приличий.
– Оно тебе надо?.. – философски заключила Вера. – Тут через куст затаились гадюки.
Глава 5
Жизнь Вячеслава Земцова можно назвать тяжелой. Он был честным следователем. Кто-то расхохочется на слове «честный», мало кто сейчас в такую ерунду верит. В то, что Слава свои кровно заслуженные четыре часа сна в сутки спит спокойно. Ему никто не платил за результаты следствия, ему никто не приказывал, что он должен обвинить непричастных. Он почему-то уверен, что его не уволят, если он пойдет вразрез с начальством. К шуткам друзей на эту тему, особенно Сережи Кольцова, он привык настолько, что практически перестал на них реагировать. Но однажды он включил вечером телевизор, а там актер Филиппенко читает рассказ Зощенко «Приятная встреча». Слава смеялся как никогда. Потом поработал, лег спать, вспомнил рассказ и опять фыркнул в подушку. Такой смешливости за собой он ранее не наблюдал. Он показался себе похожим на одного персонажа из группы «психических», которых перевозили из одного сумасшедшего дома в другой. На человека, который приглашает ничего не подозревающего соседа по купе погостить в его поместье.
«То есть, – говорю, – как вас, позвольте, понимать? Вы есть бывший помещик? То есть, – говорю, – пролетарская революция смела же вашу категорию. Я, – говорю, – извиняюсь, не могу чего-то разобраться в этом деле. У нас, – говорю, – социальная революция, социализм – какие у нас могут быть помещики?
– А вот, – говорит, – могут. Вот, – говорит, – я помещик. Я, – говорит, – сумел сохраниться через всю вашу революцию. И, – говорит, – я плевал на всех – живу как бог. И нет мне дела до ваших социальных революций».
Слава той ночью перестал сдерживаться, так хохотал, что потом пришлось слезы вытирать. Ну, вот такая у него история: он остался честным, как отец, сыскарь от Бога, как говорится. Но поверить в это может только Сережа, который больше всех над ним издевается. Слава не оратор, не политик, в газеты с заявлениями никогда не полезет по причине отсутствия времени и желания, но его не уволят. Даже если он пойдет сильно вразрез. Потому что кто-то должен работать, ловить убийц, а эти, которые при смене начальства говорят: «Нас послали, нас заставили», – они ничего и не умели. И не будут уметь ни при каком начальстве. Дело их – статистика. Столько преступлений не раскрыто, столько туфтовых расследований, столько невинно обвиненных, и это рано или поздно всплывает. И тогда их дело – отстаивать закон или беззаконие. Кто понимает, тот за второе держаться не будет. Это плохо кончится рано или поздно. Любой криминалист это скажет.