Последнее письмо от твоего любимого

Возможно, это звучит странно; возможно, ты в этот момент думала о театре, экономическом кризисе или о покупке новых занавесок, но, находясь в эпицентре безумия, я вдруг понял, какой это бесценный дар — знать, что есть кто-то, кто понимает тебя, хочет тебя, видит в тебе только самое лучшее. Хоть мы и не вместе, сама мысль о том, что я являюсь для тебя таким человеком, придает мне сил.

Закрыв глаза, Элли слушает, как Рори тихо читает знакомые строчки, и представляет себе, насколько любимой, обожаемой и желанной, должно быть, ощущала себя Дженнифер.

Я не уверен, что заслуживаю такое счастье, и до сих пор сомневаюсь, имею ли на это право. Но я могу думать о твоем прекрасном лице, твоей улыбке и знать: часть этой красоты принадлежит мне, и это лучшее, что случалось со мной за всю мою жизнь.

Рори умолкает. Элли открывает глаза и обнаруживает, что он подвинулся к ней ближе.

— Ты слишком пессимистична для такой умной женщины, — говорит он и вытирает слезинку с ее щеки.

— Ты не понимаешь… Ты же не знаешь…

— Я знаю достаточно, — произносит он и целует ее, прежде чем она успевает что-то ответить.

На мгновение Элли замирает, и перед глазами снова возникает эта сводящая ее с ума веснушчатая рука. «Почему я должна хранить верность мужчине, который сейчас в отпуске со своей женой и, вполне возможно, в эту самую секунду занимается с ней сексом?»

Рори прижимается губами к губам Элли, нежно гладя ее по голове, и она отвечает на поцелуй, стараясь ни о чем не думать, пока тело благодарно отзывается на прикосновения его ласковых рук и губ. Сотри все это, мысленно умоляет его она, давай перепишем эту страницу. Она ерзает на диване, с удивлением ощущая, как в ней поднимается желание, — да, она действительно хочет этого мужчину. Вскоре Элли вообще теряет способность о чем-либо думать.

Она просыпается и смотрит на чьи-то темные ресницы. Какие черные, удивляется она, еще не до конца проснувшись, а вот у Джона ресницы светло-коричневые, как карамель. У внешнего уголка левого глаза у него есть одна белая ресничка. Наверняка о ней не знает никто, кроме меня, думает Элли.

За окном поют птицы, где-то на улице настойчиво ревет двигатель машины. Чья-то рука лежит на ее обнаженном бедре — рука на удивление тяжелая, и когда Элли пытается отодвинуться, рука тут же прижимает ее к себе, словно не желая отпускать. Она смотрит на его черные ресницы и начинает вспоминать, что произошло вчера вечером. Они с Рори на полу рядом с диваном. Она говорит, что замерзла, и он приносит одеяло. Она гладит его мягкие, густые волосы, неожиданно широкие плечи, он относит ее в постель, его голова исчезает под одеялом. Элли ощущает легкий шок от того, что произошло, но пока не может решить, как к этому отнестись.

Джон.

Сообщение.

Надо выпить кофе, думает она, в панике цепляясь за безопасные темы для размышлений. Надо сходить за кофе и круассанами. Она осторожно высвобождается из объятий Рори, не сводя глаз с его спящего лица. Стараясь не разбудить его, она перекладывает его руку на одеяло, но Рори просыпается, и Элли замирает, растерянно глядя ему в глаза.

— Привет, — хриплым со сна голосом говорит он. — Который час?

А во сколько они заснули? В четыре? Или в пять? Она помнит, как они смеялись, потому что за окном уже начало светать. Он потирает лицо и приподнимается на локте. Волосы с одной стороны взъерошены, на подбородке пробивается щетина.

— Почти девять. Пойду сбегаю за нормальным кофе, — отвечает она, пятясь к двери и в ярких лучах утреннего солнца смущаясь собственной наготы.

— Точно? — кричит он ей вслед. — Хочешь, я схожу?

— Нет-нет, — отзывается она, поднимая с пола джинсы, — я сама.

— Мне без молока, — кричит он и снова падает на подушки, бормоча что-то о своей несчастной голове.

Трусики обнаруживаются под DVD-плеером. Элли быстро поднимает их и запихивает в карман, натягивает через голову футболку, надевает сверху пиджак и, даже не взглянув на себя в зеркало, бежит вниз по лестнице, быстро идет в ближайшую кофейню, на ходу набирая номер Ники.

«Просыпайся! Подойди к телефону».

Она успевает войти в кафетерий и встать в очередь, и тут Ники наконец-то отвечает:

— Элли?

— Господи, Ники. Я тут такое натворила, — шепчет она в трубку, оглядываясь на зашедшее вслед за ней семейство.