Последнее письмо от твоего любимого

Энтони выключил телевизор и словно под гипнозом смотрел на экран еще долго после того, как исчезла белая точка. Очнувшись, он поднялся наверх, немного постоял перед дверью сына, прислушиваясь к доносящимся из комнаты приглушенным рыданиям. Часы показывали четверть одиннадцатого. Энтони на секунду прикрыл глаза, а потом решительно открыл дверь. Сын вздрогнул и быстро спрятал что-то под покрывало.

— Сынок, — окликнул его Энтони, включая свет, но ответа не последовало. — Что случилось?

— Ничего, — взяв себя в руки, ответил мальчик, украдкой вытирая глаза. — Все в порядке.

— Что это у тебя там? — ласково спросил Энтони, присаживаясь на краешек кровати и разглядывая разгоряченное, влажное лицо мальчика. Похоже, он плакал не один час, подумал Энтони, ужасаясь собственному неумению быть родителем.

— Ничего.

— Покажи, ну пожалуйста…

Энтони осторожно откинул одеяло и увидел маленькую фотографию Клариссы в серебряной рамке. Она улыбалась, гордо обнимая за плечи сына. Филлипа затрясло. Энтони взял фотографию и стер слезы со стекла. «Надеюсь, что, глядя на Эдгара, ты так же искренне улыбалась», — молча сказал он бывшей жене.

— Прекрасная фотография. Хочешь, поставим ее в гостиной? Например, на камин? Чтобы она всегда была у тебя перед глазами?

Филлип растерянно взглянул на него. Наверное, он ожидал какого-то язвительного комментария, остатков старой вражды, но Энтони пристально смотрел на улыбающуюся ему с фотографии женщину, совершенно не видя ее. Вместо нее он видел Дженнифер. Он видел ее повсюду, и так будет всегда.

«Держи себя в руках, О’Хара».

— Знаешь, в грусти нет ничего плохого, — произнес Энтони, отдавая сыну фотографию. — Когда теряешь любимого человека, можно и погрустить, — тщательно подбирая слова, объяснил он. — Вообще-то, — начал он, но голос подвел его, сердце защемило, и ему потребовались все силы, чтобы собраться, — вообще-то, мне тоже грустно. Очень грустно. Невыносимо потерять любимого человека, так что я тебя прекрасно понимаю… — прошептал Энтони, прижимая к себе мальчика. — Но я очень рад, что ты теперь со мной, потому что… потому что я думаю, вместе мы с этим справимся. Что скажешь?

Филлип уткнулся отцу в плечо и обнял его своими худыми ручонками. Постепенно его дыхание стало равномерным, но отец с сыном еще долго сидели обнявшись и думая каждый о своем.

Энтони даже не заметил, как отпуск подошел к концу. Вив, не раздумывая, предложила на конец недели взять Филлипа к себе, но до среды она собиралась гостить у сестры, поэтому на первые два дня Энтони нужно было придумать что-нибудь другое.

— Возьми его с собой в офис, — предложил Дон. — Пусть займется чем-нибудь полезным, чай может разносить, например.

Энтони прекрасно знал, как Дон относится к тому, когда сотрудники начинают мешать личную жизнь с рабочей, поэтому был вдвойне благодарен ему за предложение. Ему не терпелось с головой окунуться в работу и хотя бы отчасти вернуться к нормальной жизни. Филлип трогательно обрадовался, узнав, что папа возьмет его с собой на работу.

Энтони сидел на своем новом рабочем месте и просматривал утренние газеты. В отделе внутренних новостей свободных должностей не было, поэтому ему присвоили почетное звание «корреспондент широкого профиля», видимо, в надежде, что он оправдает оказанное ему доверие. Сделав глоток офисного кофе, Энтони привычно поморщился — все та же гадость. Филлип ходил между столами в ослепительно-белой рубашке, которую сегодня утром отгладил ему отец, и спрашивал, не хочет ли кто-нибудь чая. Внезапно Энтони с благодарностью ощутил себя дома. Это начало новой жизни, все будет хорошо, подумал он, стараясь не смотреть в сторону международного отдела. Пока ему лучше не знать, кого послали в Стэнливиль вместо него.

— Держи. — Дон кинул ему «Таймс» с обведенной красным статьей. — Сделай по-быстрому из этого материала конфетку: насчет запуска космического корабля в США. От властей пока свежих новостей не дождешься, но потянет на небольшую колонку на восьмой странице.

— Сколько слов?

— Двести пятьдесят, — извиняющимся тоном ответил Дон. — В следующий раз постараюсь найти что-нибудь поинтереснее.

— Да не волнуйся, все в порядке.

Все действительно было в порядке: сынишка, довольно улыбаясь, ходил по редакции, с преувеличенной осторожностью держа в руках поднос с чаем. Мальчик обернулся и взглянул на отца. Энтони одобрительно кивнул. Он гордился сыном, гордился его смелостью. Какое же все-таки счастье, когда есть кого любить.