Последнее письмо от твоего любимого

— Здравствуйте, миссис Стерлинг, — поздоровался с ней бухгалтер, с которым она беседовала в офисе пару недель назад.

Дженнифер узнала его и улыбнулась: его лицо блестело от пота, он обнимал за талию хихикающую девушку в клоунской шляпке.

— Привет-привет! Покажете нам, где тут наливают?

— Вон там, в машбюро.

На столе стояла огромная чаша с пуншем, пунш наливали в бумажные стаканчики и передавали по рукам. Реджи протянул Дженнифер стаканчик, она залпом выпила содержимое, закашлялась — напиток оказался куда крепче, чем она ожидала, — и снова бросилась на танцпол, теряясь в океане тел. Реджи улыбался и время от времени приобнимал ее за талию. Лоренс стоял у стены и бесстрастно наблюдал за ней. Вскоре к нему подошел пожилой, относительно трезвый мужчина и заговорил с ним. Дженнифер хотелось оказаться где-нибудь подальше от мужа, вот бы он поехал домой и оставил ее здесь танцевать. Морин куда-то пропала — не исключено, что девчонка и правда ушла. Очертания предметов расплывались, время растягивалось, стремясь к бесконечности. Дженнифер было так весело, так жарко, она размахивала руками и наслаждалась музыкой, не обращая внимания на любопытные взгляды других женщин. Реджи крутил и вертел ее, и она хохотала от радости. Господи, наконец-то я чувствую себя живой! Вот как все должно быть. Впервые ей показалось, что она не чужая в этом мире, что это действительно ее жизнь.

Реджи дотронулся до ее руки, и она вздрогнула, словно от удара током. Он многозначительно смотрел на нее, таинственно улыбаясь. Барашек. Он что-то сказал ей, но она не расслышала и переспросила, убирая с лица мокрый от пота локон:

— Что?

— Жарко. Надо найти что-нибудь выпить.

Реджи обнял ее за талию, тело под его рукой завибрировало, она прижалась к нему — в толчее на танцполе все равно никто не заметит, тем более что, поискав глазами Лоренса, Дженнифер решила, что его нигде нет. Наверное, ушел в кабинет, подумала она, заметив, что там зажегся свет. Конечно, он все это терпеть не может, ее муж не выносит веселья во всех его проявлениях. Последнее время Дженнифер казалось, что он ненавидит и ее тоже.

Реджи протянул ей еще один стаканчик пунша и крикнул:

— Воздух! Мне нужно на воздух!

Наконец-то оставшись вдвоем, они вышли в коридор — там было прохладно и тихо, дверь в офис закрылась, и звуки вечеринки стихли.

— Сюда, — сказал он, беря ее под руку и проводя мимо лифта к пожарному выходу. — Давай выйдем на лестницу.

Некоторое время Реджи сражался с дверью, наконец она поддалась, и они оказались на улице, вдыхая прохладный ночной воздух. Дженнифер сделала жадный вдох, словно пытаясь утолить невыносимую жажду. Внизу сияли огни фонарей и фары редких автомобилей.

— Я весь мокрый, — показал на свою рубашку Реджи. — И понятия не имею, где мой пиджак.

— Зато весело, — прошептала она, не сводя глаз с его тела, контуры которого четко проступали под мокрой рубашкой.

— Еще как! А вот старина Ларри, кажется, на танцпол не вышел…

— Он не танцует, — объяснила Дженнифер с неожиданной для себя самой уверенностью, — никогда.

Некоторое время они молча смотрели на ночной город — доносился отдаленный шум машин, где-то за их спинами приглушенно грохотала музыка. Дженнифер ужасно волновалась, задыхаясь от предвкушения.

— Держи. — Реджи достал из кармана пачку сигарет, прикурил одну и протянул ей.

— Но я не… — Дженнифер осеклась на полуслове — откуда ей знать? Может, она сотни сигарет выкурила, просто не помнит этого. — Спасибо, — поблагодарила она, аккуратно взяла сигарету двумя пальцами, затянулась и тут же закашлялась.

Реджи рассмеялся, а она смущенно улыбнулась:

— Прости, по-моему, у меня не получается.

— Попробуй еще, от них так приятно голова кружится.

— У меня и так голова кружится, — призналась она, немного покраснев.

— Это все из-за того, что я рядом, да? — ухмыльнулся он, подходя к ней поближе. — Я все ждал, когда мы с тобой наконец останемся наедине, — тихо сказал он, касаясь ее запястья. — Там толком не поговоришь, приходится какими-то намеками обходиться.

Сначала Дженнифер решила, что не расслышала, но потом взяла себя в руки и с облегчением сказала:

— Да. Господи, я хотела тебе раньше сказать… но мне было так сложно… Я потом все тебе объясню, но какое-то время… Обними меня, Барашек, просто обними меня.