64  

Он постарался думать не о том, что она — вот, рядом, в его постели, а о том, что ванна свободна.

В госпитале брезгливому Генке было трудно с помывкой — усесться в общественное корыто он не мог, как не мог попросить помощи у медсестер или санитарок. Дома он наконец мылся так, как мечтал об этом все последнее время. Через час вышел из ванной и тяжело задумался: где, собственно говоря, спать? Диван, единственное в квартире спальное место, был занят. Ничего не оставалось, как устроиться рядом со спящей Инночкой. Он лег «по стойке смирно» и попытался заснуть. Конечно, из этой затеи ничего не получилось. Он десять месяцев мечтал оказаться рядом с любимой женщиной! Теперь он мечтал о мече из какого-то, вычитанного еще в школе, средневекового предания, где благородный рыцарь был вынужден делить ложе с чужой невестой. Черт, наверное, даже меч не решил бы его проблемы, ведь никакой меч между ними не может запретить думать. Стало прохладно, но встать и закрыть окно было невмоготу. Инночка заворочалась во сне, повернулась к нему и протянула руку. Рука наткнулась на его плечо. Видимо, успокоенная теплом этого плеча, она придвинулась совсем близко, стащила с себя часть пледа и накинула на Генку. Не просыпаясь. Он теперь не только знал, что она рядом, он ее чувствовал всем телом, точнее — левым боком. Длинные гладкие ноги касались его ног, своим плоским животом она прижалась к его бедру, а руку, согнутую в локте, устроила на его груди, обхватив ладонью правое плечо. Волосы у нее были мокрые после ванны, еще он чувствовал тонкую ткань — надо полагать, она надела какую-то футболку. Сколько ночей он провел, думая о том, как будет лежать рядом с ней, и теперь лежал, боясь пошевелиться. Не потому, что боялся побеспокоить… Его бы воля, он беспокоил бы ее абсолютно бессовестно дня два без перерыва, а потом передохнул бы немного и… Но утром она проснется и увидит его отвратительную рожу, его шрам. Конечно, лучше не начинать.

Глава 32

Проснулся Генка от восхитительных запахов. Инночка, ранняя пташка, успела сбегать в супермаркет и что-то азартно сооружала на кухне. Завтрак. Восемь месяцев в горах он жрал консервы и кулинарные импровизации Бугая, поварскими талантами, мягко говоря, не блиставшего. Потом, в госпитале, давиться по утрам убогой кашей, чаще всего — манкой на воде. И вот сейчас это забытое великолепие — запахи жареного лука, свежих помидоров, плавящегося сыра… Он потянулся и привычно поморщился — шрам неприятно натягивал кожу. Но в это утро даже шрам казался совершенно не важным.

— Что, и в правду говорят, что путь к сердцу мужчины лежит через желудок? — рассмеялась ему навстречу Инночка, румяная, растрепанная и откровенно счастливая.

Она стояла босиком на свежевымытом полу, одетая, видимо, в ту же самую майку, что была на ней ночью, и широченные темные спортивные штаны. Этот домашний вид потряс Генку даже больше невозможной вчерашней — или сегодняшней — совместной ночевки. Если бы не случайный осколок, навсегда изуродовавший его лицо и тело, все должно было быть именно так: смеющаяся босая жена, потрясающе вкусно пахнущий завтрак, радостное предвкушение очередного самого лучшего дня в его жизни.

— Садись, — сказала Инночка, радостно глядя снизу вверх в его лицо. — Все готово уже.

Генка дернулся, инстинктивно отвернулся, пряча свой шрам от ее взгляда.

— Ну, ладно, умойся сначала, — будто не поняла его движения Инночка. — Только скорее, а то остынет все. Я ужасно есть хочу. Мы же вчера оба весь день с тобой голодали…

В ванной Генка долго плескал в лицо холодную воду, уговаривая себя, что ничего особенного не происходит. Просто они оба вчера весь день голодали, вот она и приготовила поесть. И ничего это не должно значить.

Они сидели за кухонным столом, Генка старался есть не слишком жадно, и все время слегка отворачивался, пряча от нее шрам. Инночка рассказывала планы на сегодня: сначала она отдраит до блеска всю квартиру, невозможно же дальше жить в этом нежилом, мертвом запахе. Потом надо сбегать домой, взять кое-что из одежды, не может же она все время щеголять в таком рабоче-крестьянском виде. А потом они пойдут гулять, нельзя же все время торчать дома, надо и свежим воздухом дышать, а значит — гулять. Не в кино, не в кафе, а просто гулять, бродить в парке, Генке надо много гулять, чтобы организм пришел в норму.

Гулять Генке не хотелось, но спорить он не стал — вдруг к тому времени, когда она выполнит все свои планы, уже стемнеет? Если будет темно, а она будет идти слева — можно и погулять. Почему бы, в конце концов, себя не побаловать? Конечно, она скоро наиграется в Мать Терезу, конечно, она скоро его бросит, но сейчас — почему бы и нет? А еще было бы здорово, если бы волосы отросли. Тогда можно будет просто занавешивать это уродство. И прохожие не будут шарахаться…

  64  
×
×