12  

Когда он упал на колени рядом с женой, осколок миски глубоко вонзился ему в колено. Джек этого даже не заметил, хотя остался хромым на всю оставшуюся жизнь. Он схватил руку жены и сжал предплечье. Поток крови сбавил напор, но не прекратился. Джек вырвал брючный ремень из петель и затянул на предплечье Майры. Кровотечение остановилось, но он не мог закрепить ремень: дырочки под такой маленький диаметр не было.

— Господи, — сказал он пустой кухне. — Господи!

Только тут обратил внимание, что на кухне потемнело. Отключилось электричество. Из кабинета донеслось позвякивание: компьютер подавал сигнал бедствия. «Эл-си-ди саундсистем» продолжала играть, потому что маленький проигрыватель работал на батарейках. Впрочем, Джека это не волновало: он потерял вкус к техно.

Как много крови, как много.

Вопроса, как она лишилась руки, даже не возникло. Хватало и других, более насущных проблем. Он не мог отпустить ремень, чтобы добраться до телефона: снова полилась бы кровь, а Майра и так потеряла ее слишком много. Значит, жену надо брать с собой. Он попытался тащить ее за рубашку, но сначала она вылезла из джинсов, а потом воротник начал душить Майру — Джек услышал, как жена захрипела. Поэтому обмотал руку ее длинными каштановыми волосами и потащил к телефону, на манер какого-нибудь троглодита.

Мобильник, само собой, работал. Он набрал 911 и услышал короткие гудки: занято.

— Быть такого не может! — прокричал Джек пустой кухне, где теперь не горел свет (хотя по-прежнему играла музыка). — Девятьсот одиннадцать не может быть занят, твою мать!

Он нажал кнопку повторного набора.

Занято.

Он сидел в кухне, привалившись спиной к дверцам шкафчика, как мог, крепко перетягивал ремнем руку жене, смотрел на кроваво-яичную жижу на полу, периодически нажимал на кнопку повторного вызова, в ответ всегда слышал в трубке это дурацкое пик-пик-пик. Что-то взорвалось не так уж и далеко, но он едва расслышал грохот сквозь музыку, ставшую уж слишком громкой (взрыва «сенеки» он не услышал вовсе). Джек хотел выключить музыку, но, чтобы добраться до проигрывателя, следовало поднять Майру. Поднять ее или отпустить ремень на две-три секунды. Не нравилось ему ни первое, ни второе. Вот он и сидел, тогда как «Северо-американская пена» сменилась «Кем-то великим», а эта песня уступила место «Всем моим друзьям». Потом последовали еще несколько треков, и наконец компакт-диск, который назывался «Звук серебра», закончился. Когда это случилось, наступила тишина, нарушаемая только далеким воем полицейских сирен и близким беспрерывным позвякиванием компьютера. Тут Джек осознал, что жена его больше не дышит.

Но я собирался приготовить ленч. Вкусный ленч, на который не стыдно пригласить и Марту Стюарт. [12]

Сидя у шкафчика и по-прежнему держа ремень (как выяснилось позже, разжимание пальцев оказалось весьма болезненной процедурой), с правой штаниной, потемневшей от крови, текущей из разрезанного колена, Джек Эванс прижал голову жены к груди и заплакал.

4

Неподалеку от дома Эвансов, на заброшенной лесной дороге, которую не вспомнил бы даже старый Клай Брэсси, олень объедал нежные побеги на краю Престильского болота. Так уж вышло, что за очередным побегом он потянулся на сторону Моттона, и когда возник Купол, голову оленю отрезало, так аккуратно, словно его гильотинировали.

5

Мы совершили экскурсию по носкообразному контуру, который являл собой административную границу Честерс-Милла, и вернулись на шоссе номер 119, где, спасибо магии повествования, ни секунды не прошло с того мгновения, как мужчина лет шестидесяти, выскочивший из «тойоты», впечатался лицом во что-то невидимое, но очень прочное и сломал нос. Он сидит и в полнейшем замешательстве таращится на Дейла Барбару. Морская чайка, летевшая по привычному маршруту от отменного салат-бара на городской свалке Моттона к чуть менее отменному салат-бару на городской свалке Честерс-Милла, камнем падает вниз и приземляется в каких-то трех футах от бейсболки Тюленей, принадлежащей мужчине лет шестидесяти. Тот подбирает бейсболку, отряхивает от пыли, надевает на голову.

Он и Дейл смотрят наверх, откуда свалилась чайка, и снова видят нечто непостижимое. Впрочем, непостижимого будет в этот день просто навалом.

6

Прежде всего Барби подумал, что наблюдает некий послеобраз взорвавшегося самолета — так иногда видишь большую синюю плавающую точку, если чья-то фотовспышка срабатывает рядом с твоим лицом. Только он увидел не точку, и не синюю, и она не поплыла, когда Барби посмотрел в другую сторону — в данном случае на нового знакомого. Грязное пятно осталось висеть в воздухе в том самом месте, где и висело, когда Дейл заметил его.

  12  
Предыдущая страница Следующая страница
×
×