Под Куполом

— Жить она будет, но пройдет много времени, прежде чем она станет красивой.

— Джорджия никогда и не претендовала на звание «Мисс Яблочный Цвет». — Джинни понизила голос: — Это она кричала?

Барби кивнул. Вопли Ру разносились по всей больнице.

— Расти дал ей морфия, но она долго не могла угомониться. Должно быть, здоровья у нее как у лошади.

— А совести как у крокодила, — добавила Джинни все тем же невнятным голосом. — Я бы не хотела, чтобы такое с кем-то случилось, но это чертовски хороший аргумент в пользу неизбежности кармического возмездия. Давно я здесь? Мои чертовы часы сломались.

Барби посмотрел на свои:

— Сейчас половина третьего. То есть получается, ты уже пять с половиной часов на пути к выздоровлению. — Он крутанул бедрами, услышал, что хрустнула поясница, почувствовал, спина чуть расслабилась. Решил, что Том Петти абсолютно прав: ждать — это самое трудное. Предположил, что все станет проще, когда он наконец-то окажется в камере. Если только его не убьют. Ему пришло в голову, что кое-кто может решить, что это наилучший выход — убить его при сопротивлении аресту.

— Чему ты улыбаешься? — спросила Джинни.

— Ничему особенному. — Он взял пинцет. — А теперь лежи тихо и не мешай мне. Раньше начнем, раньше закончим.

— Я должна встать и взяться за дело.

— Если ты встанешь, то сделаешь только одно — грохнешься на пол.

Она посмотрела на пинцет:

— Ты знаешь, как с ним управляться?

— Будь уверена. Выиграл золотую медаль в олимпийском турнире по удалению осколков стекла.

— По части вранья ты перещеголяешь даже моего бывшего мужа. — Джинни слабо улыбнулась. Барби догадался, что улыбка причиняет ей боль, пусть она и приняла болеутоляющее, и ему нравилась твердость ее характера.

— Ты не из тех зануд медиков, которые становятся тиранами, когда им самим приходится лечиться?

— Таким был доктор Хаскел. Однажды он загнал под ноготь большого пальца занозу, а когда Расти предложил ее вытащить, ответил, что ему нужен специалист. — Она засмеялась, скривилась, застонала.

— Если тебе от этого полегчает, коп, который ударил тебя, получил камнем по голове.

— Опять карма. Он уже оклемался?

— Да. — Мел Сирлс двумя часами раньше покинул больницу с повязкой на голове.

Когда Барби склонился над ней с пинцетом, она инстинктивно отвернула голову. Он повернул ее назад, надавив рукой — очень осторожно — на менее распухшую щеку.

— Я знаю, что ты должен это сделать, — сказала она. — Просто очень боюсь за глаза.

— С учетом того, как сильно тебя ударили, тебе повезло, потому что осколки вокруг глаз, а не в них.

— Знаю. Только не причиняй мне боли, хорошо?

— Конечно. Скоро ты будешь на ногах, Джинни. Я все сделаю быстро.

Он вытер руки, чтобы убедиться, что они сухие (перчатки надевать не хотел, боялся, что те повлияют на точность движений), наклонился ниже. С полдюжины маленьких осколков разбитых линз вонзились в брови и вокруг глаз, но больше всего Барби тревожил один — чуть ниже уголка левого глаза. Барби не сомневался, что Расти удалил бы его сам, если б заметил, но он сосредоточился на носу Джинни.

Сделай это быстро, сказал себе Барби. Неудачу обычно терпит тот, кто колеблется.

Он ухватил осколок кончиками пинцета и бросил в пластиковый контейнер, стоящий на столике. Крошечная капелька крови выступила из ранки. Барби выдохнул.

— Уф! Остальные — ерунда. Никаких проблем.

— Из твоих уст да в уши Господа.

Он едва успел удалить последний осколок, когда Расти открыл дверь смотровой и спросил: не может ли Барби ему помочь? Фельдшер держал в руке жестянку пастилок «Сукретс».

— Помочь с чем?

— С геморроем, который ходит, как человек. Эта анальная язва хочет уйти с украденными товарами. При обычных обстоятельствах я бы порадовался, увидев, как эта паршивая задница выходит за дверь, но сейчас она может принести пользу.

— Джинни? — спросил Барби. — Ты в порядке?

Она махнула рукой в сторону двери. Когда он двинулся следом за Расти, Джинни крикнула:

— Эй, красавчик!

Барби оглянулся, и она послала ему воздушный поцелуй. Барби его поймал.

8

В Честерс-Милле работал только один стоматолог — Джо Боксер. Его клиника находилась в конце Страут-лейн, и из кабинета открывался прекрасный вид на Престил-Стрим и мост Мира. Прекрасный, если человек сидел. Но большинство гостей занимали горизонтальное положение и смотреть могли только на несколько десятков фотографий чихуахуа Боксера, развешанных по потолку.