— Вы думаете, это оправдывает случившееся с Каро?
— Господи, нет. А Анди открыто убили.
— Каро умерла, пытаясь защитить детей, да?
— Да.
— И это даже не ее дети.
Линда промолчала.
— Да только они стали. Ее и моими. Назовите это стечением обстоятельств или причина в Куполе, но они стали нашими детьми, которых иначе у нас никогда бы не было. И пока Купол не исчезнет — если он вообще исчезнет, — они останутся моими детьми.
Линда лихорадочно думала. Можно ли доверять этому мужчине? Она полагала, что да. Расти ему точно доверял; говорил, что он отличный специалист, особенно для человека, который так давно не имел отношения к медицине. И Терстон ненавидел тех, кто правил под Куполом. У него были на то причины.
— Миссис Эверетт.
— Пожалуйста, Линда.
— Линда, можно, я посплю на вашем диване? Я хочу быть рядом, если они вдруг проснутся ночью. Если не проснутся — я надеюсь, что не проснутся, — я хочу, чтобы они увидели меня, когда утром спустятся вниз.
— Хорошо. А утром мы вместе позавтракаем. Овсянкой. Молоко еще не скисло, хотя случится это очень скоро.
— Звучит неплохо. А после того, как дети поедят, мы уйдем. Уж простите меня, если вы патриотка этого города, но меня тошнит от Честерс-Милла. Совсем покинуть его я не могу, но собираюсь уехать как можно дальше. Единственным пациентом в больнице, состояние которого вызывало опасения, был сын Ренни, но днем он ушел, никому ничего не сказав. Он вернется; эта гадость, что растет у него в голове, заставит его вернуться, но сейчас…
— Он мертв.
Терстон особенно и не удивился:
— Припадок, как я понимаю.
— Нет. Его застрелили в тюрьме.
— Хотелось бы сказать, что сожалею, но не могу.
— Я тоже, — кивнула Линда. Она не знала наверняка, как Младший попал в тюрьму и что там делал, но представляла себе, как обставит его смерть скорбящий отец.
— Я увезу детей к пруду, туда, где мы находились с Каро, когда все произошло. Там тихо, и я уверен, что запасов еды на какое-то время нам хватит. Может, и на достаточно длительное время. Кто знает, может, мне удастся найти коттедж с генератором. Что же касается общественной жизни, — у него перекосило лицо, — с меня хватит. И с детей тоже.
— Возможно, я могу предложить место получше.
— Правда? — И когда Линда не ответила, протянул руку через стол и коснулся ее. — Вы должны кому-то довериться. Лучше уж мне.
Линда обо всем ему рассказала, в частности о том, что нужно подъехать к «Универмагу Берпи» и забрать с погрузочной платформы свинцовую ленту, прежде чем ехать на Блэк-Ридж. Проговорили они чуть ли не до полуночи.
10
Северная часть дома Маккоя для проживания не годилась — из-за того, что прошлая зима выдалась очень уж снежной, крыша провалилась в гостиную, — но столовая в западной части дома, длинная, как железнодорожный вагон, не пострадала, и именно там собрались беженцы из Честерс-Милла. Первыми Барби расспросил Джо, Норри и Бенни: что они видели, о чем грезили, когда потеряли сознание на границе так называемого светящегося пояса.
Джо вспомнил горящие тыквы. Норри рассказала, как все стало темным и солнце исчезло. Бенни сначала заявил, что ничего не помнит. Потом спохватился:
— Крики! Я слышал крики. Ужасные крики.
Какое-то время все молчали. Первым заговорил Эрни:
— Горящие тыквы не сузят поиски, если мы что-то собираемся искать, полковник Барбара. Груда тыкв лежит с солнечной стороны каждого амбара в этом городе. Для них выдался урожайный год.
— Расти, а что говорили твои девочки?
— Примерно то же. — Расти пересказал все, что помнил.
— Останови Хэллоуин! Останови Большую Тыкву, — задумчиво повторил Ромми.
— Чуваки, я вижу здесь что-то общее! — воскликнул Бенни.
— Ежу понятно, Шерлок! — прокомментировала Роуз, и все рассмеялись.
— Твоя очередь, Расти, — повернулся к фельдшеру Барби. — Что произошло, когда ты отключился на подъеме?
— Полностью я не отключился. И все это можно объяснить стрессом. Групповая истерия — в том числе и групповые галлюцинации — обычное явление для людей, которые находятся в стрессовом состоянии.
— Спасибо, доктор Фрейд, — кивнул Барби. — А теперь расскажи, что ты видел.
Расти успел добраться до шляпы-цилиндра с патриотическими полосами, когда Лисса Джеймисон воскликнула: