95  

Стоянка XVII

Знак: Весы – Скорпион

Градусы: 25°42?52'' Весов – 8°34?17'' Скорпиона

Названия европейские: Альшиль, Альхиль

Названия арабские: аль-Иклиль – «Венец (Скорпиона)»

Восходящие звезды: бета, дельта и пи Скорпиона

Магические действия: изготовление пантаклей для помощи тем, кто был обманут


Стыдно мне, Господи. Так стыдно, что, если бы испепелил Ты меня, дурищу убогую, вот сейчас, на месте, я бы Тебе, Господи, только спасибо сказала бы, потупившись. И развеялась бы пеплом без сожалений, лишь заручившись обещанием, что никогда, никогда, никогда больше не придется мне глядеть в глаза доброму чудовищу, которое, по правде сказать, почти ангел, снисходительный, терпеливый и невозмутимый, как всегда. Как всегда, да.

А я – истеричная идиотка, тварь неблагодарная, непропеченная Галатея, позорно, с грохотом вывалившаяся из печи в самый разгар обжига. Если мерзостная тетрадка действительно порождение моих тайных страхов и стыдных предсонных грез – не знаю, как меня земля носит. На ее месте я бы не. Я и на своем-то месте от омерзения содрогаюсь – теперь, задним числом.

– Прости, – говорит тем временем несостоявшийся Иуда, рыжий полуангел, Пятнадцатый мой Аркан, Максим (не соврал) Юрьевич, согласно обнаруженным в ходе обыска документам, Оле-Лукойе по профессии, Иерофант по нумерологическому раскладу, Гудвин – не то чтобы шибко великий, зато, увы, вполне прекрасный. Настолько, что девочку Элли к нему лучше бы на пушечный выстрел не подпускать, да и насчет Железного Дровосека есть у меня некоторые сомнения…

– Я, – говорит он, не слишком старательно изображая покаяние, – должен был думать головой, а не жопой, когда тебя сюда притащил… С другой стороны, мне очень нравится, что ты теперь тут живешь.

– Почему? – спрашиваю, лишь бы что-то спросить.

Нет, вру, не лишь бы. Просто, вопреки всему, надеюсь: вот сейчас произойдет некое невероятное событие (скорее взрыв, чем поцелуй, хотя второе больше в моем вкусе), которое отменит все, что я успела сдуру наворотить. Или ладно, не отменит, просто наполнит новым каким-то смыслом, и я пойму наконец, зачем все это было нужно: мерзостная тетрадка в переплете цвета свежего дерьма, помрачение рассудка, визг, вопли, снова визг, неохотное, недоверчивое раскаяние и, наконец, испепеляющий, невыносимый стыд.

– Есть в этом что-то правильное, – туманно объясняет рыжий. – Ты уж, пожалуйста, живи тут у меня, ладно?

Нашел кого уговаривать. Можно подумать, я чемоданы пакую. Ага, как же!

Но по крайней мере, я стараюсь быть честной. Терять-то мне все равно нечего. Хуже точно не будет.

– Если уж после тетрадки этой никуда не ушла… – говорю. – Хотела ведь сбежать, очень хотела, но не смогла.

– Вот и хорошо, что не смогла. Вот и молодец.

И вдруг берет мою руку, подносит к губам. Изумленно гляжу на него. Не знаю даже, что сказать на такое старомодное безобразие? А уж в текущем контексте выглядит и вовсе как издевка. Зачем?..

И тут не знаю уж каким – шестым, седьмым, двадцать вторым? – чувством улавливаю его настроение, если такой чудовищный душевный раздрай можно назвать настроением. И понимаю: невозмутимый мой наставник в таком же смятении, как я сама, если не хуже. Ну и дела!

«Гори все огнем», – думает он сейчас.

Я с ним совершенно согласна. Гори все огнем, да, действительно. Хорошо бы синим пламенем, но и обычное оранжевое тоже сойдет. Не в моем положении носом крутить, выбирая оттенки.

Покорная нашему слаженному дуэту, на окне вспыхивает соломенная штора. Это не обычное «бытовое возгорание» – или как там пишут в протоколах пожарной службы. Ни горящей свечи, ни спичек, ни лампы, ни даже пепельницы с окурками не было на этом подоконнике. Об увеличительных стеклах и солнечных зайчиках даже говорить смешно на исходе пасмурного мартовского дня. Просто мы подумали, да. А этот дом, выходит, действительно вполне волшебное место. Если уж гнусную тетрадку из моих потаенных рефлексий смастерил, то занавеску ему подпалить – тьфу. Не фокус даже, а обычное течение дел.

Мой автопилот тем временем успел смотаться на кухню. Открыл кран до упора, схватил первую попавшуюся кастрюлю, поставил ее наполняться водой, а сам с бутылкой «Святого источника» наперевес вернулся к месту пожара. Выплеснув газировку на пылающую солому, побежал обратно на кухню. Я тут, правда, ни при чем. В критической ситуации у меня обычно нет ни собственной воли, ни выдержки, ни характера. В критической ситуации я впадаю в ступор, и за дело берется мой автопилот. Вот он действительно молодец, но в этом нет никакой моей заслуги. Просто повезло.

  95  
×
×