Часовщик

— Теперь этой головы скота не будет. Не у вас лично, я имею в виду… У вас всегда все будет. Еды не будет у голодающей армии.

Секретарь Короны густо покраснел, затем стал пунцовым и, не зная, чем на эту неслыханную наглость ответить, возмущенно пыхнул. А за овальным столом повисла гнетущая тишина.

— У тебя все? — то ли с угрозой, то ли с недоумением спросил Генерал.

Томазо пожал плечами и сцепил руки.

— Тогда пошли, — кивнул Генерал и встал из-за стола. — Простите меня, сеньоры, я сейчас вернусь.

Томазо, угрюмо глядя в пол, вышел вслед за Генералом в коридор, и только тут старика прорвало:

— Ты что за театр здесь устроил?! С чего тебя понесло?!

— Вы что — не видите, что это сговор? — с трудом удерживаясь от встречной вспышки ярости, спросил Томазо. — Они же втаскивают Корону в новую войну!

Генерал побагровел.

— Это не твое дело, щенок…

Но Томазо уже не собирался себя сдерживать.

— Если этот указ не отменить, — с булькающей ненавистью процедил он, — гранды на плечах разъяренных морисков ворвутся в Мадрид, и все кончится. Разве это не понятно?

Генерала как ударили. Он замер, затем яростно крякнул, прошелся по коридору, стукнул кулаком в стену и тут же повернулся.

— И твоя задача — этого не допустить.

Томазо оторопел:

— Моя?

— А чья?! — со сварливой яростью поинтересовался Генерал. — Ты же у нас самый умный! Вот и думай!

Томазо на секунду замер. Он видел, что на самом деле Генерал в панике, а значит, и Корона, и Трибунал точно в таком же состоянии.

— Полномочия, — жестко затребовал он.

— У тебя и так достаточно полномочий, — отрезал Генерал. — Действуй!

Томазо дожидался окончания совещания в коридоре, а потом из кабинета вынесли Гаспара.

— Ну что, получил? — весело подмигнул Гаспар изгнанному, словно школяр из класса, однокашнику.

— Получил.

— Ничего! — хохотнул Гаспар и парой увесистых хлопков пришпорил своих носильщиков. — Ты, главное, «Руиса Баену» не забудь мне отдать…

Томазо хотел ответить резкостью, но лишь махнул рукой и отправился вниз, в подвал. Он и впрямь должен был увидеть, кого, собственно, привезли. И, как ни странно, войдя в камеру, увидел того самого подмастерья из богом забытого арагонского городка.

— Это ведь ты сломал церковные куранты, когда Олафа арестовали за облегченное мараведи?

Томазо помнил, как этого мальчишку, привязанного за ноги к ослице, протащили мимо него. Его самого именно так, за ноги, волокли в далеком Гоа. И он хорошо представлял, как трудно было этому щенку заставить себя подняться, чтобы начать спасать приемного отца.

— Я, — спокойно признал бывший подмастерье.

Томазо отвернулся к окну. Он тоже кинулся бы спасать отца. Но этот бастард не боялся, и это было очень странно. Нет, отправленный по месту совершения первого преступления — в инквизицию Уэски — Кристобаль де ла Крус тоже был по-своему отважен, но, судя по материалам допроса, в этой отваге было что-то истерическое. Отважны были и мятежные мориски, но они защищали свою честь. А этот… этот, казалось, был отважен как бы сам по себе. А Томазо знал, что так не бывает.

— Кстати, а где сейчас Олаф? — повернулся он к парню.

— В Беарне. Вам его не достать.

Томазо улыбнулся. Бруно не замешкался ни на миг, и он это оценил. Как оценил и то, что Бруно решился послать фальшивый запрос на передачу Олафа в Сарагосу, а затем расписался в получении арестанта, прекрасно к тому времени зная, что в Трибунале ни одна бумага и ни одна подпись незамеченной не пройдет.

— Да, ты — не обычная шестеренка, — улыбнулся он.

И тогда что-то произошло. Арестант побледнел и впился в лицо Томазо напряженным, пронизывающим взглядом.

— Так это вы — Часовщик?!

Томазо оторопел.

— Я — часовщик?

— Это ведь вы придумали облегчить мараведи! — сделал шаг вперед арестант. — Вы отдали команду крестить морисков! Вы издали «Зеленую книгу»! Ведь так! Не отпирайтесь!

Томазо как ударили в грудь. Нет, кое-кто мог догадываться об его участии в той или иной компании, но все вместе знал только один человек на свете — Генерал.

— Откуда ты это знаешь? — прохрипел он.

И тогда бывший подмастерье, бывший писарь и приемщик Трибунала и бывший лжеинквизитор сокрушенно покачал головой.

— Просто я тоже — Часовщик. Поэтому я понимаю.

Бруно очень быстро, с самого начала допроса, почувствовал что-то знакомое, долго не мог понять что, а потом вдруг его осенило: этот столь много 6 нем знающий сеньор не боится!