Сердце Пармы

Тогда Юмшан выпрямился и крикнул по-русски:

— Рочча! Не стреляй! Я с миром!

Он полез через ветви на другую сторону.

Нифонт с разрубленной грудью лежал на своей сосне, ногами уходя в воду. Он был еще жив, хрипло дышал. Кровь из раны толчками выплескивалась на рубаху. Тыран — мертвый, с ножом в горле — лежал рядом, лицом вниз, в ветвях. Наверху сидел Латып, дрожащими руками сжимая меч.

Юмшан оглядел место схватки и, не торопясь, спустился к Нифонту.

— Ты все сделал хорошо, чердынский богатур, — с трудом подбирая слова, по-русски сказал он. — Юмшан тебе благодарен.

Он вытащил из-за пояся нож, приподнял Нифонта за шею и лезвием обвел его голову по кругу. Затем убрал нож, вцепился в волосы Нифонта и сорвал их с черепа вместе с кожей. Положив Нифонта обратно на бревно, Юмшан поднялся к Латыпу и протянул ему окровавленный косматый ком.

— Это твое, — сказал он.

— Его убил Тыран, а не я, — задыхаясь, ответил Латып.

— Ты — молодой воин. У тебя еще нет ни одних волос врага. А это был настоящий враг, очень хороший, сильный и умный. Тебе будет, чем гордиться. Возьми. Я ничего не скажу другим манси.

Латып перевел взгляд с Юмшана на волосы в его руке, и в глазах его страх начал таять, сменяясь радостью.

— А что я должен сделать за это? — спросил он.

— Ты должен вернуться и сказать, что Юмшан поплыл догонять русских один. Он один, сам, догонит их и убьет.

— Но ведь все манси спросят меня, почему я оставил тебя одного? Ведь я даже не ранен.

— Ты хочешь, чтобы я тебя ранил?

— Нет, — быстро сказал Латып, отодвигаясь.

— Тогда отвечай, что Юмшан был очень зол. Он сам хотел наказать русских за гибель четырех своих воинов. Он отослал тебя обратно, и ты ушел, потому что он — князь.

— Я понял. Давай волосы.

Юмшан кинул волосы на колени Латыпа и вновь повернулся к Нифонту. Нифонт до сих пор был жив. Сквозь кровь на вогула смотрели его страшные глаза, в которых были ужас и неверие в то, что случилось. Юмшан наклонился и спихнул Нифонта в воду, и еще притопил его ногой и дослал под завал, как только что сделал со своим манси.

Семь Сосен стояли ровно по кругу. Может, они сами так выросли, как по ведьминым кругам вырастают грибы, а может, были посажены в незапамятные времена. Между ними располагалось древнее святилище, давно заброшенное пермяками, ограбленное ушкуйниками и затоптанное проезжим людом. Матвей проснулся заполночь. Над ним, в кольце черных, косматых вершин, словно ожерелье на дне болотной чарусьи, лежало на небе семизвездье Ковша.

Посреди поляны горел небольшой костер. Возле него сидели двое: Леваш и какой-то пожилой человек в одежде из звериных шкур. Матвей поднялся и подошел к огню. Разговаривали по-вогульски.

— Кто это? — резко спросил Матвей, перебивая незнакомца.

— Юмшан, — кратко ответил Леваш.

Матвей открыл рот, закрыл, снова открыл и еле выдавил:

— Э… мы… в плену?

— Нет. Юмшан один.

— Он у нас в плену?

— Тоже нет. Он назначил тебе и мне встречу под Семью Соснами. Вот мы и встретились.

— Ничего не понимаю!.. — Матвей помотал головой.

— Я договорился с ним, — пояснил Леваш. — Помнишь, там, за Покчей, когда проплывали вогульский дозор? Нифонт убил его воинов, чтобы те не донесли о нашей встрече Асыке, а Юмшан убил Нифонта, чтобы Нифонт не донес о ней князю Михаилу. Так было условлено. Понятно?

— У-у, какие дела…— протянул Матвей, усаживаясь на корточки. — И зачем же Юмшану эта встреча? И почему нашим отцам не надо про нее знать?

Леваш усмехнулся, пошурудил палочкой в костре. Юмшан глядел на Матвея.

— Ладно, давай напрямоту, — раздраженно велел Матвей.

— Хорошо, — согласился Леваш. — Владыка знает о том, о чем мы сейчас будем говорить. И он благословил желание Юмшана, потому что оно — на пользу русскому делу. А желание таково… Нам с тобой не надо торопиться на Вычегду. Ехать — надо, а торопиться — нет.

— Это почему?

— Потому что надо дать Асыке время, чтобы Чердынь ослабла. Тогда князь Михаил выйдет с дружиной биться в поле.

— И… что? — замерев, осторожно спросил Матвей.

— И князь Асыка убьет князя Михаила.

Матвей долго молчал, глядя в огонь.

— Я Покчу сгубил, — наконец сказал он. — И вогул хочет, чтобы в придачу я сгубил и отца с Чердынью?

— Ты не понял. Твоего отца убьет его отец, а не ты. А убив князя Михаила, князь Асыка не станет дальше жить. Он обещал. Ему больше незачем будет жить. Он умрет. Просто от старости. Он ведь очень старый.