— Предлагала. Ты же их предлагаешь каждый раз, нет?
— Простите, из головы вылетело. Ну, тогда все.
— Погоди... Как они вообще? Ничего?
— О! Отличные! Все очень довольны. Кстати, сегодня специальное предложение! Две пачки по цене одной, если вы покупаете в первый раз. Вы же еще не брали?
— Ты ведь знаешь все, что я брал и чего не брал.
— Конечно. Извините. Вам какой вкус нравится? Есть клубничные, мятные, шоколадные, манго-лимон...
— А есть безвкусные? И быстрорастворимые?
— Конечно.
— Давай. Ты обещала две пачки! Прекрасно выглядишь сегодня, кстати.
Я бросаю в бутылку две шипучие таблетки, потом размышляю и добавляю еще две. Пусть только кто-нибудь попробует сказать, что я не знаю, как сделать женщину счастливой.
Когда я возвращаюсь, Аннели лежит все в той же позе. Она не спит, просто смотрит в стену через темные очки. Я достаю стакан, с притворным усилием открываю уже открытую бутылку, наливаю ей.
— Вот вода. Попей.
— Не хочу.
— Слушай, я в ответе за тебя перед твоим Вольфом, ясно? Он с меня спросит, если ты окочуришься! Пей, я тебя прошу. Мне надо уходить, я хочу, чтобы ты поела и попила на моих глазах...
— Я не буду тут больше торчать.
— Тебе нельзя...
— Ты не можешь меня тут держать силой! — Аннели вскакивает на кровати; сжимает кулаки.
— Конечно, нет!
— Почему я не помню, как тут оказалась?
— Ты вообще хоть что-нибудь помнишь? Ты лыка не вязала, когда я тебя забирал!
— Я напилась, было дело, но чтобы выпасть на сутки?!
— Наглоталась какой-то отравы, я тебе еще волосы придерживал и на руках тащил, и вот благодарность...
— Почему он меня отсюда не забирает?!
— Что?
— Ничего!
— Успокойся. Пожалуйста, успокойся. Поешь... Хочешь, я чего-нибудь еще принесу тебе? Ты просто закажи, я найду...
— Я хочу выйти. Продышаться. Как тебя зовут? — спрашивает она.
Как меня зовут? Патрик? Николас? Теодор? Как зовут того меня, который давний друг Хесуса Рокаморы, и активист Партии Жизни, и бескорыстный защитник прекрасных дев? От неожиданности я чуть не разоблачаю себя, назвав ей имя меня-слюнтяя, меня-заигравшегося кретина, меня-клятвопреступника. Я ведь уже представлялся ей своим настоящим именем однажды, и если она запомнила мой голос, то могла запомнить и имя.
— Эжен. Я же говорил, — в последнюю секунду спасаюсь я.
— Я не могу тут больше сидеть, Эжен. Мне тут тесно, понимаешь? Я понимаю.
— Ладно. Ладно, слушай, давай так: ты съедаешь этих кузнечиков, выпиваешь воды, и мы идем гулять. По рукам?
Она разрывает пачку кузнечиков, набивает ими полный рот, жует с хрустом, запивает половиной стакана, набирает еще столько же — снова уминает. Безо всякого аппетита, просто выполняя свою часть сделки. Через минуту бутылка пуста, а от двухсот граммов кузнечиков остались отшелушенные крылышки.
— Куда мы пойдем? — спрашивает она.
— Мы могли бы прогуляться по блоку...
— Нет. Я хочу погулять по-настоящему. Я съела всех твоих братьев по разуму, я заслужила нормальную прогулку.
— Это опасно, я же сказал...
А она вдруг снимает мои очки и швыряет их на пол, а потом спускает ноги и одним движением давит стекла, калечит оправу.
— Оп! Опасно теперь сидеть дома.
— Зачем ты это сделала?!
— Я хочу туда! — Она указывает пальцем в мой экран, в холмы и небо Тосканы. — Я пялилась в эту твою чертову заставку двое суток и только и мечтала, чтобы свалить из этой клетки. Туда!
— Этого места давно нет!
— Ты проверял?
— Нет, но...
— Разблокируй экран. Какой у тебя пароль? Давай спросим!
Ее голос звенит; черт знает, что с ней может случиться от четверной дозы антидепрессантов. Моя блестящая идея на секунду кажется мне не такой уж блестящей. Я разблокирую экран.
— Найти локацию, изображенную на заставке, — командует она ему так просто, словно это не означает то же самое, что «найти святой Грааль» или «найти Атлантиду».
— Его нет! Этого места нет!
— Сверка завершена. Локация обнаружена, — докладывает экран. — Время в пути — три часа. Запишите координаты.
— Что за тряпки ты мне принес, покажи-ка? — требует Аннели. — Буэээ... Ладно, сгодится. Ну-ка отвернись, я переоденусь.
— Что? Погоди, мы туда не...
Она уже расстегивает рубашку Рокаморы.