Медовое путешествие втроем

В моем мозгу стали оживать воспоминания. Действительно, мы с Ольгой как-то приехали в «Мум», и я помню тот костюм цвета молодого огурца.

Я хотела поддержать беседу о вещах, но неожиданно ляпнула:

– Вы родственница Марины Викторовны Бойко?

Анжела замерла. Потом тихо ответила:

– Да. Откуда вы знаете?

Я одним глотком допила чай.

– Сестра вашего мужа пропала несколько лет назад. Вы не в курсе, где она сейчас? Почему-то в документах указано о смерти Марины. Думаю, это ошибка.

Осипова села в кресло.

– Дашенька, вы пришли не за обновками, так?

Я смутилась.

– Извините, но когда я набирала номер вашего телефона, не предполагала, к кому попаду. Эмма Глебовна и Виктор Юрьевич умерли. Глеб Викторович, похоже, за границей. А вы ответили и сразу меня узнали.

Анжела положила ногу на ногу.

– Муж сейчас в Марселе на конференции. Свекор со свекровью погибли в автокатастрофе. Судьба Марины неизвестна до сих пор. Однажды вечером она ушла из дома и больше не вернулась. Отец с матерью искали ее, обращались к разным специалистам, нанимали частных детективов, ходили к экстрасенсам, колдунам, уйму денег потратили, и все зря. Девушку признали умершей. Почему вы ею интересуетесь?

– Она потеряла в моем саду прядь волос, – ответила я и, лишь сказав это, поняла, как глупо прозвучала фраза.

Анжела вздрогнула и обхватила себя руками.

– Когда?

Мне не хотелось отвечать точно.

– Ну… совсем недавно.

Осипова затряслась, потом вскочила и, пробормотав:

– Простите, пожалуйста, мне надо лекарство принять, – вышла из комнаты.

Я незамедлительно поднялась, выглянула в коридор, увидела дверь с табличкой «WC для дам», толкнула ее и очутилась в большом предбаннике, отделанном розовой плиткой. Из одной закрытой кабинки раздалось попискивание, затем тихий голос Анжелы произнес:

– Борис Леонидович, это Осипова. Где Марина? Вы уверены? Фу-у… Нет, просто одна особа глупостей наболтала и напугала меня. Конечно, понимаю. Да, естественно, но я на секунду поверила, что невестка могла сбежать. Извините! Конечно. Спасибо.

Я молча слушала не предназначенную для моих ушей беседу. Ну почему большинство женщин поступает так глупо? По какой причине они торопятся в сортир, если хотят с кем-нибудь поговорить по телефону без свидетелей? Отчего полагают, что гарантированно сохранят тайну, закрывшись в закутке с унитазом? Это напоминает поведение страуса, который, спрятав голову в песок, чувствует себя в полнейшей безопасности.

Послышался шум спускаемой воды, дверь распахнулась, из кабинки выпорхнула повеселевшая Анжела. Но уже через секунду после того, как она заметила меня возле рукомойника, улыбка сползла с ее безукоризненно накрашенного лица.

И все же надо отдать ей должное. Осипова мгновенно взяла себя в руки и фальшиво-радостно защебетала:

– Дашенька! Простите, я оставила вас на минуточку…

– Марина жива, – перебила ее я.

– Не понимаю, о чем вы, – прикинулась дурочкой Анжела.

– Я слышала вашу беседу с Борисом Леонидовичем, – остановила я Осипову. – Нам надо поговорить. Если не хотите, настаивать не стану. Но как только выйду из «Мума», сразу соединюсь с полковником Дегтяревым. Полагаю, вы в курсе, что я дружу с Александром Михайловичем. Дальнейшее – дело техники. Узнать, кому вы сейчас звонили, не только просто, а очень просто. Кто такой Борис Леонидович, выяснится через пятнадцать минут, и к нему помчится полиция. Думаю, он быстро сообщит правду о местонахождении Марины, не пожелает…

Анжела схватила меня за руку.

– Дашенька, вы же хороший, добрый человек. Зачем вам потребовалось баламутить болото? Марина умерла и…

– Но она жива, – перебила я. – Навещала Ложкино и потеряла в моем саду прядь волос. Между прочим, речь идет о смерти человека! Марина обязана рассказать…

Анжела схватилась за раковину.

– Вы все знаете!

– Конечно, – на всякий случай подтвердила я.

Бойко кивнула и поманила меня пальцем. Мы молча вышли в коридор, и она защебетала:

– Ну, давайте приступим к примерке. Я отложила вам розовый костюм, синюю юбку с потрясающим рисунком, кучу блузок.

– Прекрасно, – подхватила я, – обожаю шопинг.

Зайдя в примерочную, Осипова тщательно заперла дверь и, опустившись на пуфик, устало произнесла:

– Здесь повсюду видеонаблюдение, звук тоже записывается. Камер нет лишь в туалете и кабинках для переодевания. Можем беседовать тут сколько душе угодно, никто нас не побеспокоит, не поторопит, не помешает.