Медовое путешествие втроем

– Это только кажется привлекательным занятием, – усмехнулась я. – Думаю, через пару месяцев ничегонеделания вы бы стали сходить с ума.

– Точно подмечено, – согласилась Светлана. – Я люблю свою работу, сознательно выучилась на психолога, чтобы помогать людям. Понимаю, слабых много, а нас, сильных, мало. Мы обязаны тащить вверх тех, кто сам не способен в гору шагать. Я хорошо зарабатываю и, поверьте, лишена чувства зависти. Но знаете, один раз я услышала, как Юра сказал Лене: «Зайка, не думай о деньгах. Это моя забота – кормить семью. Ты создавай уют, люби нас с Андрюшей и знай, что муж всегда принесет в родное гнездо бутерброд с икоркой. Да, я иногда говорю: «Сейчас надо ужаться. Не трать много». Это временные, быстро проходящие трудности. Бизнес – дело тонкое, сегодня густо, завтра пусто. Но я не позволю вам с Андрейкой очутиться в нищете». Так вот, в тот момент я наконец-то поняла, что такое зависть. Мне таких слов никто никогда не говорил. Я из породы ломовых лошадей, а Ленуся очаровательный декоративный цветок. И этим все сказано. Извините, пойду гляну, как там она. Может, согласится перекусить.

Светлана вскочила.

– Разрешите мне осмотреть комнату Кати? – попросила я.

– А зачем? – встрепенулась Светлана.

– За день до смерти Юры Катя взяла у меня диски с фильмами по книгам Агаты Кристи, которые мне дочь купила, – соврала я. – Надеюсь, горничная не прихватила их с собой. Неудобно будет перед Машей, она может обидеться, что я отдала ее подарок чужому человеку.

– Конечно, – разрешила Терентьева, – поищите спокойно.

* * *

Комната горничной показалась мне нежилой. В шкафу не было никакой одежды, в тумбочке и на столе отсутствовали лекарства и всякие милые сердцу мелочи. Я заглянула в маленькую ванную комнату, которой пользовалась горничная. Но и тут не нашла ничего примечательного. Крохотная раковина, абсолютно свободная стеклянная полочка над ней и пластиковые дверцы, за которыми прятался душ. На специальной подставке висело три одинаковых канареечно-желтых полотенца. Вероятно, они были хозяйские, поэтому Катерина сочла нужным их оставить, как, впрочем, и круглый коврик в виде улыбающейся рожицы.

Я вернулась в комнату, села на диван, оперлась локтем о подушку и вдруг почувствовала под ним что-то твердое. Расстегнула молнию на гобеленовой наволочке, увидела ворох набивочного материала, порылась в нем и вытащила небольшую коричневую книжку в обложке из искусственной кожи. Ни названия, ни имени автора на переплете не было. Я откинула книжку и поняла: это фотоальбом. Начала его листать, и передо мной стала разворачиваться история жизни Андрюши.

Похоже, Катя очень любила сына хозяев, что меня не удивило. Я знала, что Екатерина воспитывала мальчика, совмещая две должности, няни и домработницы.

Я внимательно рассматривала снимки. Первой была традиционная фотография, которая есть почти в каждой семье, – Лена стоит на пороге родильного дома с букетом в руке, рядом со счастливо-растерянным лицом маячит Юра, крепко прижимающий к груди кулек, перевязанный голубыми лентами, около новоиспеченных папы и мамы толпятся, вероятно, лучшие друзья. Самая крайняя слева – Катя. У нее очень бледное, осунувшееся лицо с синяками под глазами. А на заднем плане стоит немолодая женщина, одетая в простое темно-серое платье. Скорей всего, это прохожая, которая остановилась полюбоваться на чужую радость и случайно попала в объектив.

А вот новогодний праздник в детском саду. Андрюша наряжен зайчиком, на нем черные брючки, белая пушистая кофточка, шапочка с длинными, торчащими вверх ушками и варежки из козьего пуха цвета снега. Малыш стоит у елки, его за руку крепко держит Юра. Чуть левее маячит принаряженная Катя, а поодаль пенсионерка в давно немодной мохеровой кофте. Наверное, одна из воспитательниц или нянечка.

Ну и конечно, в альбоме были снимки, запечатлевшие день первого сентября, и по ним видно, как взрослел мальчик. Вот Андрюша смешной, коротко стриженный шестилетка с огромным букетом гладиолусов.

В России происходят глобальные перемены, меняются политические режимы, гремят гражданские войны, их сменяют годы мира, застоя. Все течет, все изменяется, как говорили древние философы. Но кое-что остается постоянным – первого сентября дети России отправляются на торжественную линейку именно с гладиолусами. Мне кажется, эти цветы специально выращивают для этой цели. Я ни у кого ни разу не видела в доме букетов из гладиолусов, лично мне их никто не дарил, я тоже не преподносила шпажники^[11] своим знакомым. Но маленькая Даша Васильева всегда в первый день сентября шла на занятия именно с этими цветами.

---

11 Gladius (гладиолус) – латинское название, переводится как «шпага». Цветок слегка на нее похож, поэтому иногда его еще именуют шпажником. (Прим. автора).