Особая миссия (Сборник)

Отряд боевиков должен был успеть за оставшееся до этого момента темное время суток переставить береговые знаки, чтобы направить теплоход по тому из боковых фарватеров, который определил ему сам Тимофей Степанович Разин, подлинный потомок знаменитого волжского злодея-разбойника, Степана Тимофеевича…

Береговые знаки, собственно, и не переставлялись. Заранее на нужных местах были подготовлены их дубликаты, замаскированные до поры до времени в густых волжских прибрежных зарослях орешника и ивняка. Теперь нужно было только установить их на протяжении пяти-шести фарватерных ходов перед мостом, чтобы увести теплоход с истинного фарватера. Сбить с курса…

О том, что капитан может оказаться слишком опытным и заметит изменение в расположении фарватера, Тимофей Степанович тоже позаботился. На приближающийся к месту своей гибели теплоход еще во время вечерней «зеленой стоянки» в расположенное выше по течению селенье Старая Майна была заброшена контрольная группа, которая, в случае обнаружения капитаном изменения фарватера, должна была взять управление теплоходом в свои руки и не дать ему уйти с пути, который определил для него Тимофей Степанович…

Наползающий на волжскую гладь из прибрежных болот предутренний туман накрывал действия злодеев надежной маскировочной сетью…

Близился час катастрофы. «Час возмездия», как назвал его считающий себя борцом за историческую справедливость Тимофей Степанович Разин. «Час кровавой мести» выжившего из ума политического маньяка, не сумевшего удовлетворить свои амбиции, как назовем его все мы, свидетели ужасной катастрофы, родственники и друзья погибших и раненых во время нее людей…»

– Ну, дальше тут какой-то бред о благодеяниях, которые совершил для Булгаковской губернии Федор Губенко за год своего губернаторства… – Григорий Абрамович сложил газету и посмотрел на нас внимательно – проверял, совпадает ли наша реакция на то, что мы услышали, с его отношением к прочитанному.

У нашего майора есть особый пунктик – он считает совершенно необходимым абсолютное единомыслие по принципиально важным вопросам. Например – по отношению к смерти человека. Смерть – это всегда трагедия. Так считает наш командир, как и мы все. Наверное, это одна из причин, по которой мы оказались в спасателях…

Столь же серьезное отношение у него и к своей работе. Он занимается очень серьезным делом – спасает людей, помогает им сохранить жизнь. И все мы разделяем это его отношение…

Я хорошо поняла, зачем он прочитал нам эту странную статью… Слишком отдает от нее какой-то опереттой, фарсом каким-то… Григорий Абрамович категорически против своего участия в фарсе. И если мы сейчас примем решение, что все написанное в статье – правда, через два часа мы уже будем на пути в Тарасов. Даже если это станет грозить ему разжалованием и увольнением из рядов спасателей МЧС. Поэтому и смотрел он на нас так внимательно… Он мог работать только с единомышленниками.

Первым нарушил молчание Кавээн. Это было традицией, отражающей разность наших трех темпераментов, или нашей психической организации. Александр Васильевич Маслюков – самый опытный среди нас после командира, мыслит прямо, но поверхностно, не анализируя внутренней связи фактов, а просто оценивая их по внешнему ряду – правдоподобны или нет? Именно поэтому его легче всего обмануть… И, наверное, поэтому женщины около него не задерживаются… Женщина всегда ищет глубины и внутренней связи…

– Ну нет, – сказал он, – за пару часов поменять фарватер – это фантастика. Я как-то у нас в Тарасове пил с одним дружбаном у такого берегового знака. Там без крана не обойтись… Махина такая из полосатых досок на металлическом основании…

Кавээн вроде бы и возражал против только что услышанной версии, но в голосе его слышалось какое-то сомнение. Поэтому Григорий Абрамович повернулся всем корпусом к Игорьку, давая понять Кавээну, что с его позицией он разобрался и она ему не очень понравилась. Кавээн задумчиво выпятил нижнюю губу, замолчал и уставился в угол палатки. Это означало, что он пытается найти еще какое-то несоответствие в газетном рассказе.

– Первое, – уверенно заявил Игорек, – и главное. Все это чушь. Бред сивой редакционной кобылы… Взять хотя бы этого Тимофея Степановича Разина – явно вымышленная фигура…

– Поставь любое другое имя, – перебил его майор и вновь внимательно на него уставился.