Музыка оборвалась, певица склонила голову. Красные сполохи сменились обычным освещением.
Кожа у певицы была белая, а платье и волосы – красные. Это именно ее видела Лида в рекламе. Очень яркая. Очень красивая. И – опасная…
Выходит, это она и есть – «красная волчица»?..
Ей аплодировали, кричали что-то. Лида вслушалась в разноголосицу.
– «Расскажи», «Расскажи»! – кричали одни.
– «Ты», «Ты»! – надрывались другие.
– «Май харт, май харт»! – надсаживались третьи.
Лида поняла, что певицу знают и любят. Та чувствовала это и улыбалась безмятежной, счастливой улыбкой всеобщей любимицы.
– Тише, тише! – махнула она рукой. – Я все спою!
– И «Красную волчицу»? – крикнул кто-то нетерпеливо, и Лида вздрогнула.
А певица только еще раз улыбнулась:
– Я же сказала – все спою!
Она опять махнула рукой, теперь в сторону будочки, где сидел звукооператор. Послышалась запись оркестровки: ритмическая музыка в стиле диско.
Теперь это был совсем другой голос – легкий, девчоночий, отчаянно-слезливый. Девушки из «Мэри Кей» начали тихонько подпевать.
Лида улыбнулась. Эта песня невольно отправляла всех в детство! Вернее, в юность, примерно в восьмой-девятый класс. Первая любовь, мальчик-старшеклассник, который вновь проходит мимо, отводя глаза… Может быть, такие же колдовские, как у того танцора…
У всех это было. Первые слезы на разрыв рыдающего горла. Чудесное время!
Отхлопали. Музыка изменилась. Теперь это была всем известная «Belle», но с неизвестными словами:
Лида заметила, что певица пристально поглядывает иногда в сторону будки звукооператора, словно там сидел этот некто, к кому она обращала свои слова.
Ну что тут стало с бедными дамами! Певица кланялась, кланялась, улыбалась, улыбалась – аплодисменты не утихали.
Наконец она махнула рукой – из будки выбрался невысокий, довольно хлипкий парень лет двадцати четырех, не больше. Его пышные, можно сказать, роскошные волосы были связаны в хвост, тонкое лицо пылало от смущения.
– Позвольте представить вам моего мужа, композитора, аранжировщика, автора всех, вернее, почти всех моих песен – Олега Сиверцева!
«Ее муж?!» – Лида покачала головой.
В ее представлении мужем такой яркой и эффектной женщины, как эта певица, должен быть какой-нибудь «новый русский», но не толстопузый дебил с пальцами веером, а хамовато-утонченный джентльмен с прочным капиталом, англизированной внешностью, уложенными в парикмахерской волосами и маникюром, с «бизнес-английским». Простонародное его происхождение выдает только привычка материться по поводу и без повода, а также сугубо нижегородский выговор с неистребимыми «чо», «всеж-ки» и «без пя-ать». Ну и, конечно, трудности в обращении со столовыми приборами. И вдруг на тебе! Какой-то мальчик – явно моложе жены лет на пять, а то и больше. Но, видимо, очень талантлив, она за него держится двумя руками. Композитор, аранжировщик… У этих творческих людей всегда сложности в семейных отношениях! Женщины даже фамилию мужа не всегда берут, чтобы сохранить иллюзию независимости. Хотя у этого мальчика звучная фамилия – Сиверцев. Вполне годится для сцены!
И тут Лида сообразила, что не знает ни фамилии певицы, ни даже ее имени.
Обернулась к соседнему столику, где сидели четыре барышни, настолько разомлевшие от вина и душевной музыки, что предприимчивый мужик мог бы взять их сейчас голыми руками. Беда – ни одного такого мужика в пределах досягаемости не было! Американцы не в счет, само собой.