Если красть, то миллион

Герой ее романа тоже оказался слабоват в коленках и так струхнул при виде ставшего вдруг в его объятиях бесчувственным тела, что дал деру, оставив Лиду распростертой на полу («для сексу» и пущей раскованности неопытной партнерши эксперимент проводился не в тривиальной койке, а на раскиданных в живописном беспорядке мехах, каковыми стали Лидина новенькая норковая шубка и дубленка Анны Васильевны). Может, продолжи этот красавец то, ради чего они расположились на полу, Лида пришла бы в сознание довольно скоро, однако в одиночестве провалялась не меньше двух часов, дождавшись неурочного возвращения родителей с дачи. Увидав окровавленную – пардон! – дочь, в непотребной позе лежащую на раскиданных вещичках, Анна Васильевна решила, что это грабеж, изнасилование и убийство. Она тут же рухнула рядом с Лидой с тяжелейшим приступом…

Об этом тоже неохота вспоминать, но вспоминалось всякий раз, когда Лиде взбредала в голову фантазия повторить опыт. Черта с два! Первое впечатление – самое сильное, и если кое-кто называл ее мужененавистницей, он был не так уж сильно не прав.

Лида тряхнула головой, отгоняя ужасные картины, послушно всплывшие перед глазами, и смахнула слезинку.

Вот глупость, а? Стоять посреди чужого, незнакомого города, бестолково перекладывая из руки в руку тяжелую сумку, и вспоминать дела давно минувших дней! И плакать над ними, главное, как плакала она в пятнадцать лет, выслушивая родительские попреки! Разве ради этого приехала она сюда, в Северолуцк, и разве к слезам располагало замечательное приветствие, каким встретил ее рыжий губастый парень: «Вот идет женщина, у которой самые красивые ноги в Северолуцке и в районе!» Может, он и имел в виду при этом Соню Богданову, но видел-то перед собой Лиду Литвинову, и комплимент предназначался именно ей.

Настроение слегка исправилось. Лида победно усмехнулась и пошла дальше по улице Красных Зорь, отыскивая номер 21а на домах, отродясь не знавших нумерации. И где-то на окраинах сознания билась-трепетала вороватая мыслишка, родившаяся у нее при первом же взгляде на фотографию накрашенной пятнадцатилетней красотки – ее сестры-близнеца: «Вот бы мне быть такой! Ну почему, почему Литвиновы отдали матери именно Соньку, а не меня!»

Струмилина тормознули на самом въезде в Северолуцк. Посмотрел на часы – ну ничего, время пока есть поприпираться с этим лейтенантом, настолько заморенным жарой, что на лице его появилось почти жалкое выражение, а голубые глаза казались выцветшими. Ну и шел бы себе в тенечек, не цеплялся к занятым и столь же измученным жарой водителям. Сколько в такую погоду вспыхивает опасных стычек между власть имущими и теми, кого они по службе гнут в дугу! С другой стороны, против лома нет приема, молчи, терпи и плачь, как писали классики.

Классики всегда правы.

Опасно улыбнувшись, лейтенант проверил документы, коварно подергав ремень безопасности, однако зря старался: Струмилин пристегивался всегда, надо или не надо, с тех пор, как ровно год назад чуть не погиб: водителю внезапно стало плохо за рулем, а доктор Струмилин по лихости своей пренебрегал привязным ремнем. Ваныч, бедняга, так и помер тогда от чертова тромба, ну а Андрей хоть и поломался немножко, но выжил все-таки.

– Багажник откроем, – велел инспектор, с особенным вниманием следя, как Струмилин отстегивает ремень.

Ничего интересного, кроме запаски в чехле, в багажнике не оказалось. Ее потребовали расчехлить. Потом последовал очередной приказ: дыхнуть.

Струмилин исправно дыхнул. Поскольку ничего, кроме «Саровской», он в этот день не пил, инспектор разочарованно сморщил нос.

– А теперь на меня дыхни, – предложил подошедший после проверенного им «мерса» другой инспектор – прапорщик. Даром что он в звании пониже первого – а возрастом-то куда старше, и во взгляде у него не видно усталости, а что-то необъяснимо-сволочное, как у всех инспекторов ДПС (замечательное слово «гаишник», почему-то его бросили в Лету с этим камнем на шее, именуемым ГИБДД.

Вечная ему память!), желающих непременно слупить с жертвы штраф поизряднее.

Карманчик на груди прапора заметно оттопыривался серо-зелененьким: похоже, водила «мерса» откупился по всем правилам.

Даже более опытный нюх прапорщика не смог уловить ничего подозрительного в выдохах Струмилина. Лейтенант поиграл желваками.

– Пойдемте, в трубочку дыхнете, – приглашающе махнул он на бунгало, где размещался пост ДПС.