Черноморский Клондайк

– А здесь очень даже ничего, – обрадовалась Галина.

– Шикарно, – согласился с ней Юрка, – можно и непогоду переждать, если, конечно, снова начнется дождь.

– Небось в доме у Армена было бы лучше, – Валька смахнул рукой камешки и уселся на пол. – Здесь не очень-то мягко.

– А я так устала, что и тут усну как убитая, – улыбнулась Галина.

– Завтра я объясню вам, куда мы идем, – Иннокентий уронил догоревшие до пальцев спички на пол. – До цели нашего путешествия осталось уже немного. А теперь давайте устраиваться.

Он снова запалил несколько спичек и поднял их кверху.

– Ты нас «завтраками» уже несколько дней кормишь, – недовольно проговорил Валька, доставая из рюкзака вещи. – Почему завтра, а не сегодня?

– Так мне будет спокойнее, – отрезал Иннокентий.

Больше никто вопросов не задавал. Пришлось потратить еще несколько спичек, чтобы все могли более-менее устроиться, и наконец все забылись сном после тяжелого дня. Даже Валентин больше не проронил ни слова.

Вскоре Иннокентий услышал, как тот засопел.

ГЛАВА 23

Валька долго прислушивался к ровному дыханию спящих. Кого не было слышно – так это Галины. Она спала как мышка. Ему в детстве, да и потом, когда им порой приходилось спать бок о бок, казалось, что она не дышит. Один раз он даже испугался, растормошил сестру и, только когда она открыла удивленные глаза и обиженно надула губы, убедился, что она жива. Вот и теперь были различимы лишь спокойные вдохи и выдохи Иннокентия и прерываемое иногда легким бульканьем и бессознательным мычанием сопение Юрки.

В пещере было довольно прохладно, но не это лишило Вальку сна. В его голове билась и рвалась наружу, к действию, одна заветная мысль. Валька целый час убеждал себя, что спасает себя и сестру. Вот она спит, ничего не ведая, а на него, как на мужчину, возложена огромная ответственность.

И главное, эта неблагодарная ведь потом будет трактовать его поступок как предательство чистой воды! Он содрогался не от перспективы совершить предательство, а от неправедного суждения о нем сестры.

Как все же странно устроен мир! Жили они на берегу, никого не трогали, зарабатывали, как могли. А что им оставалось делать, когда они в юном возрасте лишились родителей! И вот в их жизнь вторглось холодное дыхание северного ветра. Сначала разоблачение на спиритическом сеансе, потом еще этот Кеша… Вернее, сначала Кеша, а потом разоблачение… Или именно он, Кеша, и виноват был в этом дурацком разоблачении? Все как-то пошло вкривь и вкось, едва он у них появился. И кого надо благодарить за этого умника? Ее, родную сестренку. Ради забавы она способна пренебречь не только предосторожностями, но и им, Валькой! Неблагодарная, трижды неблагодарная! И дура к тому же!

За что же он ее любит? Валька вздохнул. В голову лезли всякие нелепицы.

Это он укачивал себя – как дитя в колыбели. Вернее, не себя, а сверлившую его мысль. Но она, точно разбуженная змея, не хотела засыпать. Она ворочалась, кусала себя за хвост и готова была впиться ему в горло.

Ну а если он выкинет этот чертов маячок, что тогда будет?

Хазар рано или поздно найдет их и отвинтит головы. Это Кеше-то все равно, умотает в свой Питер – поминай как звали. А им придется расхлебывать кашу, которую он заварил.

Валька привстал, сел на жестком ложе. Впившийся ему в ягодицу камень заставил его еще больше возненавидеть спящего Иннокентия.

Дрыхнет себе – и никакого ему дела до его, Валькиного, неудобства.

И душевного, и физического. Ну так получай! Валька решился. Он тихо подполз к Иннокентию. Тот спал, свернувшись калачиком, одна его рука покоилась у Галины на талии. Это обстоятельство лишь прибавило Вальке решимости и злости. Он осторожно сунул руку Иннокентию в карман. Валька проследил, в каком кармане у того лежит нож. Глаз у него наметанный!

С тонким металлическим шелестом вырвавшееся на свободу лезвие заставило его вздрогнуть от испуга. Он затаил дыхание. Никто не проснулся, а Иннокентий даже не пошевелился. «Лучшего момента не представится», – торкало в виски.

Валька еще ближе придвинулся к Иннокентию. Протянул левую руку к его груди. Палец его уперся в свинцовую табличку.

Да, конечно, Хазар будет недоволен – слишком рано все завершилось.

Но он, Валентин, принесет ему табличку и тем самым прекратит эту дурацкую игру. Во всяком случае, он освободит и себя, и сестру от Хазара. Тот сам займется поисками и оставит их в покое. Он ведь обещал. И он, Валентин, тоже обещал. Он держался сколько мог. Больше он не в силах терпеть этого выскочку-археолога.