Подарок девушки по вызову

Мир как-то сразу поблек, померк — и сорвался в пустую ласковую тьму…

Быть может, навсегда.

Глава 6ДВОЙНАЯ ИГРА ВЛАДИМИРА СВИРИДОВА

Она шла по аллее парка, окружавшего клинический городок, и бросала по сторонам быстрые настороженные взгляды. Почему-то казалось, что за каждым деревом притаился тот, кто подведет итог ее бестолковой и, наверное, преступной двадцатилетней жизни. Возможно, эта болезненная настороженность проистекала из того, что у нее кончились деньги и не на что было купить.., впрочем, Кропотин уже говорил ей, как должна кончиться ее жизнь. Или нет, он не произнес этих слов, но она прочла их в его беспощадных серых глазах с короткими выцветшими ресницами.

Она повернула направо — туда, где за небольшим мостиком через канал, соединявший два пруда, уже виднелась широкая асфальтированная дорога с лавочками по обе ее стороны. Дорога, ведущая к дверям иммунологического центра профессора Монахова.

Лера шла сюда вторично — еще раз убедиться, что приговор положительного ВИЧ-теста справедлив и обжалованию не подлежит. Что он безапелляционно ставит крест на всей ее жизни.

— Стоять! — вдруг совершенно неожиданно прозвучал над ее плечом знакомый грубый голос.

Ей не надо было даже оборачиваться, чтобы узнать человека, которому он принадлежал. Ее тезке Валере Винникову по прозвищу Винни-Пух.

Лера повернула голову. Винников в самом деле чем-то напоминал культового персонажа детских мультфильмов, особенно если присмотреться к мощным неуклюжим линиям шеи и плеч, к смешно косолапящим коротким ногам и круглой, с жирком, блиновидной физиономии, на которой сейчас расплывалось, словно масляное пятно, глухое и злобное недовольство.

И даже то, что он сразу узнал Леру, не изменило выражение его грубого лица. Винников только шмыгнул носом и спросил:

— И что, тебе типа не сказали?..

— Что? — не поняла она.

— Ну типа что сюда нельзя.

— Ты что, Валера, перетрудился, что ли? — с сарказмом, который становился особо убийственным, когда она волновалась или находилась в жестоком и мучительном недоумении, сказала Лера. — Как это — сюда нельзя?

— Нельзя, — тупо повторил тот и метко высморкался на свою кроссовку, да так удачно, что сам этого и не заметил. — Так ведено.

— Кем ведено?

— А вот это не твое дело, — буркнул Винни. — Кажется, там на воротах объявление повесили специально для таких, как ты.., написано русским языком, что сегодня до обеда эта богадельня не работает ваще. Или ты типа, бля, читать не умеешь?

— Умею, остолоп, — грубо ответила Лера, — до обеда, говоришь? А тебя чего тут выставили, родной?

Таких непонятливых, как я, отпугивать, что ли? Или Мамуку Шалвовича на проверку завезли? Так что ему волноваться? Он человек продуманный — пять гондонов нацепит, прежде чем хотя бы в щечку поцеловать.

— Может, и так. Не твое дело, шалава.

По всей видимости, Винни достаточно общался с Лерой в «Полишинеле», так как теперь решительно и красочно демонстрировал полное отсутствие каких бы то ни было манер, если не хороших, так хоть просто по минимуму — так называемому «гоблинскому набору», которым Винни еще недавно роскошно щеголял в ночном клубе своего босса. В этот набор традиционно входят несколько обиходных фраз типа «че будем типа заказывать, па-адруга?», «шампусику накатим?» и т, д.

При слове «шалава» он довольно бесцеремонно схватил Леру за руку и потянул к себе, одновременно пятясь спиной к перилам мостика.

— Пошел вон.., убери свои вонючие лапы, козел! — рявкнула Лера и оттолкнула Винни от себя.

При этом ей удалось толкнуть ражего детину так основательно, что он, оступившись на очень кстати подвернувшемся под ногу камешке, потерял равновесие и, смачно шмякнувшись спиной о каменные перила мостика, свалился вниз, в мутно-зеленые грязные воды канала, экологические прелести которого лучше определило бы созвучное слово «канава», особенно в сочетании с прилагательным «сточная».

Лера звонко захохотала, потому как нашла очень забавным такое развитие событий. Но ее смех тотчас оборвался, когда за всплеском воды последовал срывающийся вопль боли и ужаса.

Она подскочила к краю моста, перегнулась через перила, и ее губы, еще таящие отголоски веселого смеха, искривились в немом, но оттого еще более страшном судорожном крике.

В ручье, глубина которого, вероятно, не превышала и метра, лежал на мели Винни. Он конвульсивно дергал руками и ногами, лицо все еще корчилось в жуткой гримасе в тот момент, когда изумленный взгляд Леры упал на него. Но в ту же секунду он судорожно вытянулся, вздрогнул в агонии, на губах выступила кровавая пена — и выпученные глаза подернулись мутно-стеклянной дымкой смерти…