Куда исчез Филимор? Тридцать восемь ответов на загадку сэра Артура Конан Дойля

Ночью лежала, слушала старый новый дом и сердилась: на кота, на шорохи, на тихо сопящего Кольцова.

Утро, однако, оказалось вечера мудренее. Озарение пришло на уроке, посреди длинной фразы из учебника: "...стремясь во всем соответствовать природе, называли это принципом фэн-шуй".

Все ближайшие выходные Надечка Кольцова ходила по дому с компасом, потом со свечой. Сверялась с какими-то схемами из учебника. Звонила подругам, погнала Володю к одной из них через весь город - за толстой кипой глянцевых журналов. В конце концов купила три кактуса, заставила мужа передвинуть кровать так, что к двери в спальню приходилось добираться в обход комода, повесила в прихожей "музыку ветра" и связку ненастоящих китайских монеток на красной тесьме.

И стала спать спокойно.

Зато лишился покоя Володя Кольцов.

Не сразу.

Он работал посменно, то в три часа ночи домой приходил, то уходил рано. Надечкин "фэн-шуй" в прихожей был чуткий, звонкий, и Кольцов даже ботинки надевал, затаив дыхание и скрючившись, а разувался, балансируя на одной ноге, как плясун. Однажды так топтался-топтался, а тут еще половица особая, наступать нельзя - запоет, всех побудит. В общем, вывернулся как-то хитро, даже шею свело. Больно - до искр перед глазами. Проморгался Володя, шипя и охая, а все-таки жену, похоже, разбудил. Потому что дверь в спальню приоткрылась.

"Сейчас будет мне", - тоскливо подумал Кольцов.

И было ему. Надечка, сонная и теплая, выплыла навстречу, улыбнулась, как девочка, погладила по больной шее.

- Застрял? - прошептала в ухо.

Помогла снять тяжелую куртку, зимнюю шапку и шарф запихала куда-то на вешалку и потащила мужа за руку в теплое гнездо. Кольцов так опешил, что даже не стукнулся, как обычно, коленкой о комод. И вообще, ему показалось, будто кровать стоит так, как раньше, до "фэн-шуя", но это был, наверное, морок от усталости после смены. Потому что едва Кольцов улегся, устроился и умялся, ощущая ни с того ни с сего почти жениховскую радость, как в шее опять щелкнуло, скрежетнули позвонки, и благодать испарилась. Лежал Кольцов, безусловно, у себя в кровати, но только Надечка крепко спала лицом в подушку, и проклятый комод торчал поперек прохода, да и радости, собственно, никакой не было и в помине.

В другой раз это случилось утром, в выходной день. Сонный Кольцов осторожно шел в ванную, но где-то возле вешалки, под фальшивыми китайскими монетками, его качнуло, занесло в сторону. Он, правда, головой не ударился, но что-то определенно случилось, потому что с кухни больше не пахло раскаленной проволокой. Этот промышленный металлический запах устраивала Надечка, включая тостер. Кольцов, конечно, ел поджаренный хлеб, но яичница с салом была ему гораздо милее. И вот яичницей-то сейчас и пахло.

Кольцов задышал с открытым ртом.

Пахло яичницей. С салом.

Володя двинулся в кухню - куда ему, вообще-то, в трусах был вход запрещен. Наденька, правду сказать, даже не обратила на это внимания - ласково кивнула, и все. В одной руке у нее был сковородник, в другой деревянная лопатка.

Пулей метнулся Володя в ванную. Жизнь была прекрасна.

До тех пор, пока он не вышел опять в коридор - умытый-причесанный, предвкушающий редкостный завтрак, - и старым раззявленным тапочком зацепился за порог ванной.

Кольцова пронесло по коридору, он ухватился за телефонный столик на колесиках, проехался с ним немного. На шум из кухни выглянула Надечка. За ней тянулся шлейф сухого каленого запаха.

- Одевайся уже, - сказала жена. - А тапки эти выкинь. Убьешься еще.

Как он в тот день завтракал - Кольцов не помнил. Да и не старался вспоминать, если честно.

Надечку мужнины странности, конечно, тревожили. Или, сказать точнее, раздражали. Здоровый крепкий мужчина, а в коридоре на ровном месте спотыкается. Не болен ничем, не пьяница, но как-то это... странно, что ли. Пойдет куда - из кухни, из спальни, - шарахнется в прихожей, загремит, забрякает колокольчиком - и тишина, нету его, не слышно, что он там делает, где? Уже грешным делом подумывала - не запрятана ли у него где-нибудь бутылка, может, все-таки пьет украдкой? Принюхивалась: нет, водкой в неурочное время не пахнет, и вообще ничем подозрительным, только глаза какие-то после таких отлучек - ошалелые. И смотрит так, будто не туда попал или не узнает, сто лет не видал, здрасьте! А что высматривать да прислушиваться, и так в доме скрипит все, валится, и половица в прихожей шатается, скорей бы уже весна да тепло - занялся бы полами.