Ведьма из яблоневого сада

Ну вот, продолжаю писать. Я дозвонилась-таки до Элен! Я говорила с ней!

После полудня я подошла к окну и увидела Марин, которая со своими девчонками брела мимо моего дома. Сразу стало понятно, что они идут поиграть в саду художника Гийома. То есть он давно умер, там теперь живет Жани, его вдова с сыном, и она иногда зазывает детей поиграть в саду Гийома, где стоят гипсовые раскрашенные статуи разных зверей, сказочных персонажей (в том числе и Blanche Neige), а также футболиста Зидана. Ага, Марин с дочками ушла – значит, Элен дома одна, поняла я. И сразу схватила трубку, накрутила номер.

Снова долгие гудки, потом ее удивленное:

– Алло?

Я торопливо схватила загодя приготовленный платок и прикрыла трубку.

– Ты должна вернуть дневник, – проскрипела я глухим голосом. И испугалась: вдруг она не расслышала.

Ничего, расслышала!

– Что? – изумилась Алёна. – Какой дневник? Я не понимаю, о чем вы говорите.

Очень натурально изумилась. Я бы, очень может быть, даже поверила ей, если бы Багарёр не видел своими глазами, как она роется в водостоке, и если бы потом она не задавала вопросов о фамилии Жерарди.

– Прекрасно понимаешь, – усмехнулась я. – Верни дневник Николь Жерарди, и все твои неприятности закончатся.

– К…какие неприятности?

Хм, она даже заикаться начала.

– Такие, какие случились у тебя нынче утром. Имей в виду, что сегодня тебя просто хотели попугать, чтобы впредь ты была покладистей. Но если завтра ты не вернешь дневник, придется плохо всем, не только тебе. Ишь какие девчонки хорошенькие у Марин, какие веселые, как хохочут громко! – До меня из сада Гийома доносились их голоса. – Ты же не хочешь, чтобы с ними что-то случилось, верно? Да и тебе, наверное, жить не надоело? Верни дневник. Ты слышишь?

– Хорошо, – еле выдохнула она. – Куда и кому его передать?

Кому? Ишь ты, какая умная! Так я и позволю тебе увидеть себя. Да и Багарёра ты можешь узнать. Сегодня ему повезло, он нагнал на тебя такого страху, что ты не разглядела толком человека в красной каске, но кто знает, вдруг в следующий раз ты окажешься хладнокровней и не только стукнешь его камнем по каске, но и сможешь сдернуть ее с него?

– Завтра в семь утра выходи на дорогу на Сен-Жорж и беги до первого поворота направо. Там начинается просека, которая приведет тебя на поляну. На поляне стоит заброшенный вагончик электромонтеров – линию через лес провели, а вагончик так и оставили. Зайдешь внутрь. Посреди вагончика будет стоять бак с крышкой. Положишь дневник туда и спокойно уйдешь. И все, больше тебя никто не тронет, можешь не волноваться!

– А я волнуюсь, вообразите себе, – ядовито сказала Алёна. – Волнуюсь и не доверяю вам. Дневник я, конечно, верну, но ни в какой вагончик ни на какой просеке не пойду. Не нравятся мне ваше обыкновение людей в лес заманивать, чтобы у них потом сердечные приступы случались!

У меня пересохло в горле. Хорошо, что рядом на столике стоял стакан с водой. Я торопливо глотнула…

Да, не зря я сразу почувствовала, что от нее исходит опасность. Она слишком умна. Слишком догадлива! Надо было Багарёру нынче утром…

Нет. Тогда дневник пропал бы.

А, да уж лучше пусть пропал бы дневник, чем пропаду я из-за чрезмерной догадливости русской девки!

Ладно, минувшего не воротишь, никто не знает этого лучше, чем я. И все же унывать рано. Если я смогла справиться с мужчиной, неужели не справлюсь с женщиной?

– Совершенно не пойму, о чем ты говоришь, – сказала я совершенно хладнокровно. – У тебя бред со страху. Но не бойся. Вернешь дневник – и всё: все твои страхи сразу кончатся.

Верно, кончатся. Мертвые не боятся!

– Я же сказала вам: дневник верну, он мне не нужен, но в вагончик не пойду. Я положу его под дубом.

– Под каким еще дубом?

– На той же дороге в Сен-Жорж, только не слева, а справа, есть холм. На холме стоит одинокий дуб. Он со всех сторон просматривается, на дороге в восемь утра машин полно, и уж там-то вам не удастся устроить на меня засаду.

– А кто говорит о восьми утра? Я же велела принести дневник в семь!

– Ну а я принесу в восемь, – заявила наглая девка. – Именно потому, что в восемь машины уже шныряют по дороге взад-вперед, поскольку она ведет и на железнодорожную станцию.

– Ты ведь держала дневник в руках, видела, что это уникум, – проскрипела я. —Неужели ты вот так просто сунешь его в траву?! А если я не смогу его сразу забрать?

– Ничего, я его во что-нибудь заверну, – снисходительно успокоила меня русская мерзавка.