Дульсинея Тамбовская

– Да, его нанял ваш отец пять лет тому назад. Когда господин Василотто умер, Пьер хотел уйти, но, потом, узнав, что сюда прибудет молодая хозяйка, решил остаться. По распоряжению вашего отца всей прислуге выплачивалась прежняя зарплата до того момента, когда вы вступите в законные права и распорядитесь о дальнейшей нашей судьбе сами. Так что уволить всех или оставить, вам решать, сеньорита Елена.

– Очень мило, – вздохнула та. – Я не знаю, что со мной-то будет завтра, а уж распоряжаться вами вообще не имею права. Живите пока, а дальше будет видно. Зависит от того, как все обернется, тогда и поговорим.

– Я пойду в кухню, – повторила Мадлен. – Через час ужин будет подан в столовую.

Домоправительница удалилась, девушки поднялись на второй этаж. Елена сначала хотела остаться в гостиной, но Светлана потащила ее к лестнице.

– Ты разве не знаешь, что и у стен есть уши? – зашептала она. – Пошли в комнату.

– Можно подумать, что комнаты здесь без стен, а значит, и без ушей, – усмехнулась Алена. – Что за тайны у тебя?

– В комнате надежнее, там хоть все как на ладони, а здесь… – Света с опаской обвела взглядом огромную гостиную. – Столько всего, что спрятаться и подслушать можно запросто, без напряга.

Как только девушки поднялись в комнату и Светлана плотно закрыла дверь, она набросилась на подругу чуть ли не с кулаками.

– У тебя как с головой-то? – покрутила она пальцем у виска. – За каким хреном ты все рассказала Мадлен?

– А что такого? – удивленно пожала Лена плечами. – Она же служит в этом доме, значит, напрямую заинтересована, чтобы… – запнулась она на полуфразе, не зная, что сказать дальше.

– Чтобы что? – подбоченилась Света.

– Ну, я должна была хоть с кем-то посоветоваться? – растерянно ответила Елена. – Господи, Света, да не смотри ты на меня так! – закричала она. – Что такого страшного я сделала?

– Лена, ты моя лучшая подруга, – осторожно, но очень внушительно заговорила та. – И я тебя очень люблю. Но иногда ты делаешь такие глупости, что мне хочется тебя прибить. Ты видишь эту домоправительницу всего несколько дней, а о ней самой, кроме того, что ее зовут Мадлен, вообще ничего не знаешь. Как ты можешь доверять свои мысли и планы совершенно постороннему человеку?

– Какая же она посторонняя? – возразила Алена. – Ее мой отец даже в завещании упомянул.

– Ага, упомянул, это я помню, – с сарказмом усмехнулась Светлана. – Она может забрать из своей комнаты приглянувшуюся ей картину стоимостью в три… копейки!

– Ну, предположим, картина стоит не три копейки, а пять тысяч евро, – заметила Алена. – И вообще какое имеет значение ее цена? Главное, что отец проявил к этой женщине внимание, это говорит о том, что он уважал ее.

– В том, что твой отец уважал Эмилио, я уверена на все сто процентов, – в свою очередь, отметила Светлана. – А что касается Мадлен, это остается под вопросом. Он оставил Эмилио купчую на домик, который приобрел незадолго до смерти. И я так поняла, что твой отец приобрел этот домик специально для старого слуги. Плюс пожизненная пенсия, а это, сама знаешь, дорогого стоит. Вот ему бы я доверила любую тайну, но больше – никому в этом доме.

– Я прекрасно все это знаю, Эмилио прослужил у отца одиннадцать лет и был у него на особом счету, – согласилась Лена. – Но его сейчас здесь нет, к сожалению. А Мадлен хорошая, и она тоже прослужила у отца…

– Один год, подруга, – напомнила Света. – Всего один год! Ровно столько, сколько она прожила со своим мужем, а потом тот заболел неизлечимой болезнью. Ты случайно не забыла, что твой отец тоже заболел внезапно, и тоже – неизлечимой болезнью?

– Господи, Светка, что ты такое говоришь?! – ахнула Алена. – При чем здесь муж Мадлен, который умер пятнадцать лет назад… и мой отец? Ты в чем-то ее подозреваешь?

– Я всех подозреваю, – упрямо буркнула та. – Если ты не забыла, то я тебе напомню. На кону стоит почти сорок миллионов долларов!

– Мне кажется, уже больше, – упавшим голосом проговорила Алена.

– В каком смысле? – не поняла Светлана.

– Я сегодня смотрела по телевизору биржевую сводку. Акции компании «Алмаз» за шесть месяцев подскочили на двадцать два пункта.

– И что?

– По завещанию в моем активе этих акций – на четыре с половиной миллиона евро.

– Ого! – округлила глаза Светлана. – Четыре с половиной миллиона плюс двадцать два процента… подруга, ты стала богаче еще на один миллион евро, ура! – захлопала в ладоши она.