30  

И все же она неотступно помнила об опасности. И вот та явилась в виде страшной змеи… Это было предупреждение, как же Катерина сразу не смекнула?! Надо было затаиться, совершенно затаиться, вести себя тише воды ниже травы… А она еще поперлась сон разгадывать – невесть куда поперлась. Вот и угодила в пасть той самой змеи, которой так боялась!

Петр не поверит, что они с Монсом встретились тут случайно. Ни за что не поверит!


– У нас одна надежда спастись – ты должна спрятаться, – достиг ее слуха быстрый шепот Виллима. – А я выйду к нему. Возможно, мне удастся его успокоить, если он увидит меня одного.

– Майн либер Готт… – пробормотала Катерина, хватаясь его за руки. – Какой ужас… Я не оставлю тебя!

– Тогда мы оба погибнем. – Виллим с силой тряхнул Катерину и оторвал от себя ее заледеневшие от страха руки. – Спрячься! Заройся в какое-нибудь тряпье, забейся в угол! Может быть, мне удастся его остановить и он поверит, что тебя здесь нет. Прощай!

И, легко скользнув по ее губам своими, он быстро начал подниматься по ступенькам.

Катерина мгновение смотрела вслед, а потом прянула в каморку под лестницей:

– Иоганн! Ты здесь? Ты еще здесь?

– Я здесь, Марта, – ответил из темноты ее бывший муж. Голос его дрожал. – Что это здесь вдруг содеялось?! Жил себе жил, горя не знал, как вдруг…

– Иоганн, – прохрипела Катерина, – выведи меня отсюда. Или спрячь так, чтобы меня не нашли. Хотя нет… тут все перевернут… Надо уходить. Есть здесь путь наружу?!

Иоганн молчал.

– Есть?! – горячечно шептала она. – Спаси меня. Иначе он меня убьет. И, увидев тебя, прикончит и тебя тоже.

Иоганн Крузе молчал. Наверное, он думал, что делать, соглашаться ли. Но как же долго, как невыносимо долго он думал! Секунды летели, словно камни, которыми в старину побивали изменниц, неверных, распутных жен… Они падали тяжелыми топорами на шеи казнимых преступниц…

– Спаси меня! – взвизгнула Катерина и тотчас зажала себе рот.

– Хорошо, – сказал Иоганн. – Только я хочу…

– Все, что пожелаешь! – простонала Катерина.

– Я хочу то письмо, которое получил твой любовник, – ответил Иоганн Крузе.

История Анны Монс

Спустя несколько дней после достопамятной пирушки у Лефорта приключилось в Иноземной слободе печальное событие. Умер виноторговец Иоганн Монс. Грудная жаба, давившая его уже который месяц, задавила-таки, и дом Монсов оделся в траур. Из уважения к доброму соседу и старинному приятелю Лефорт тоже прекратил на какое-то время свои веселые дебоши и не приглашал гостей. Но нельзя скучать и грустить беспрестанно, и вот уже снова осветился огнями дом на берегу Яузы, и заиграла музыка, и суровое мужское общество вновь оказалось разбавленным милыми дамскими личиками, среди которых мелькнуло одно, настолько чудное и свежее, что привлекло к себе великое множество скромных и нескромных взоров. Местных, кукуйцев, на сей раз в числе приглашенных не было, а потому некому оказалось возводить глаза к потолку и укоризненно качать головами в знак осуждения того, что дочка богобоязненного, приличного человека Иоганна Монса – каково ему оттуда, из райских высей, взирать на такое?! – вскоре после его смерти сидит среди пьяных русских, и пьет с ними, как того требует их обычай, и пляшет, когда начинает играть музыка, высоко подбирая пышные юбки темно-синего платья.

Темно-синий цвет – это была последняя дань скромности, как бы тень того траура, в котором надлежало ходить Анхен, однако отчего-то этот почти мрачный цвет делал ее глаза куда ярче, а лицо – свежее, чем самый ярко-розовый на свете колер. Ну и корсет, понятное дело, был достаточно тесен, чтобы наливные груди норовили как можно чаще из него выскользнуть. И поэтому неудивительно, что Лефорт поглядывал на гостью все чаще, а порою высоко поднимал брови, как бы дивясь, откуда здесь взялась девица Монс.

Он ее не приглашал. Кто-то ее привел тайно, зная, что Лефорт слишком галантен, ничего не станет выспрашивать и не будет возражать. Кто же это?

Между делом, не переставая смеяться, есть, пить, танцевать и веселить гостей, Лефорт порасспросил слуг и выяснил, что Анхен привел Александр Данилович Меншиков.

Алексашка.

Лефорт поднял брови в очередной раз. Если Алексашка привел Анхен, стало быть, они коротко знакомы. Однако как объяснить то, что Алексашка весь вечер держался робким воздыхателем и лишь только поигрывал с Анхен своими беспутными глазами? И вид у него был пасмурный, словно у отвергнутого кавалера, и пил-то он бесконечно, причем не один, а все чаще норовил чокнуться с хозяином?

  30  
×
×